[148] не хватит». Марти блестяще давались девизы и чеканные фразы, краткие всплески остроумия и соблазнительности, но вот это – этот том – чистое потрясение. Тед перелистнул первую страницу и прочитал написанное аккуратным почерком:
Вы встречали Человека-Двойномята на улицах – не зная его, видели. Он – среди вас. Он – вы, лицемерный читатель, брат. Он – человек с двумя жизнями. Двойной. Не из-за химически обусловленной шизофрении, а по ежемгновенному сознательному выбору. Двойной Человек – белый снаружи с мягкой бурой сердцевиной из нуги, а в венах у него – остуженный джин. Он работает с 9 до 5, бок о бок с остальными бесцветными людьми, а по выходным наслаждается плодами досуга: персиками и софтболом. Его жена говорит, это его больные вечера, фигурально выражаясь.
Тед припомнил выходные своего детства, когда они с отцом играли в софтбол за пуэрториканскую команду с уймой разных названий, в зависимости от рисков игры: «Короли», «21-е», «Короны» или «9 корон». Обычно ставили по пять долларов с человека или наличные деньги на пиво и играли от души, по всему городу. Тед видал, как взрослые дядьки шли юзом на вторую базу по асфальту ради пары баксов и из гордости. Так они были хороши, что команде приходилось менять имя: из-за репутации найти противника им было непросто. Когда «Короны» как династия стали слишком знамениты, команда переименовалась в «Королей», а когда слава «Королей» сделалась слишком громкой, они превратились в «21-е», а затем обратно в «Короны» – когда про них забыли. Названия им были эдакой защитой свидетелей.
Роман, похоже, автобиографический. Марти еще ребенком был подающим – и преотличным – и однажды участвовал в бруклинской игре, приз за которую должна была вручать Шёрли Темпл[149]. Пуэрториканцы и доминиканцы почему-то величали Марти «Ами» и присвоили ему титул «Гринго № 1», а отец лучшего друга Теда Джулиус – он же Джул, он же Джули – звался «Гринго № 2». Итого было всего двое гринго – № 1 и № 2. Ами и Джули. Теду показалось, что отец пишет слегка под влиянием махровых авторов нуара, которых предок обожал, как Тед помнил, еще с его детства, среди них – Реймонд Чэндлер и Дэшил Хэмметт. Тед улыбнулся и продолжил читать:
Человек-Двойномят ничего особенного не искал, не ощущал никакой нехватки perse. Но в это воскресенье что-то меня донимало – не владел ситуацией. Никак не мог добыть мяч на пластину. Прошел полные базы. Мой кетчер Рауль, здоровенный, ловкий пуэрториканский парняга с проворными ногами, мог отбить софтбол с 400 футов, а к черной магии моей белой руки относился почти религиозно. Рауль обращался с моей рукой как с отдельной от меня сущностью, словно она отыскала тело этого гринго благодаря какому-нибудь проклятью или ритуалу сантерии. И хотя он знал, что я владею испанским лишь в пределах начальной школы, считал, что рука моя двуязычная, и, когда вышел на поле разобраться, разговаривал с ней, а не со мной. Рауль нашептывал ей – сначала тихонько, воркуя, моля, уговаривая, а затем сурово и требовательно. Я отвел взгляд, едва ль не стесняясь этой любовной свары.
