– Непристойно, – произнес Айвен пренебрежительно.
Штиккер вмешался с отвращением:
– Марти, языкастый какой парень-то. Нельзя так говорить про хер и яйца другого мужчины.
Марти умиротворительно вскинул ладони:
– Приношу свои извинения, господа. Иисусе, Тед, кто тебя воспитывал?
– Да ладно… – возразил Тед.
Танго Сэм чечеткой приблизился к Теду:
– Теодор, лишь я тут люблю и прощаю тебя. Одолжи полтинник.
И старики дружно заржали. Седобородое стадо хохотунов, включая Марти. Впервые после больницы Марти смеялся. Тед улыбнулся. Он готов быть посмешищем – лишь бы отец смеялся.
Ближе к ужину Тед отправился добыть какой-нибудь китайской еды. Ему до зарезу требовалось накуриться, но он не хотел дымить на отца. Заначка осталась дома, и по дороге в «Нефритовую гору»[107] он зашел в ямайский ресторан под названием «Бруклинский джерк»[108] и купил там пакетик «расты» за пятерку. Почти сплошь стебли и семечки – все равно дрова, лишь бы грело. Тед посмеялся про себя: все равно трава, лишь бы грела, – скрутил в машине косячок и скурил его дотла. Ему тут же полегчало, он закрыл глаза и прислушался к регги, долетавшему из ресторана клочком карибского неба. Но регги приходилось перекрикивать адское диско, что вопило из проезжавших машин. В то лето диско было везде. А над предыдущим властвовал Сын Сэма[109] со своей сверхнастоящей бойней и главенством в таблоидах. Теперь же никто не желал ничего настоящего, и диско эскапистским требованиям вполне соответствовало. Но как же Тед его не выносил. Лихорадка субботнего вечера[110], по мнению Теда, была хуже бубонной чумы.
Даже «Стоунз» когда-то – парни с хардроковым зачетом, герои плакатов – заполонили собой чарты с убийственной, хастлопригодной «Скучаю» и ее дебильной басовой диско-партией. Уаймен[111] убрал Ричардса, а Джаггеру, похоже, было насрать, пел себе дальше.
Мамочкам можно было наконец выдохнуть: Мик на поверку оказался не Антихристом, а Тони Орландо[112]. И хотя Тед, может, и не против был бы, если б по нему сохли девчонки-пуэрториканки, «Скучаю» – все, что нужно было знать о плачевном состоянии поп-музыки летом 78-го. В ноябре, после чемпионата мира, Род Стюарт еще озвучит надир падения рок-н-ролла песней «Ну и как, я сладкый?». (Хер там, ответил бы Тед, ты нелепый.) Но это ж Род Стюарт, он всю дорогу был эдаким клоуном с отличным хаером. А тут «Стоунз». Это вам не Дилан подался в электричество – это Дилан Донну Саммер[113] изображает. Это Грегг Оллмен начал ухлестывать за Шер
