— Какие ко мне у вас претензии? — спрашивает.
— Никаких.
— Книг у нас на всех не хватает. Я отобрал самые интересные, выбирайте.
— Что ж вы в камеру не заходите? — спрашиваю.
— А, чтобы не попасть в мемуары. Потому и фамилию не называю.
«Воспет» работает в тюрьме лет десять. Начинал постовым, дослужился до лейтенанта. Бегающие глаза, наигранная простоватость. Старался казаться любезным, но все его обещания чаще всего оказывались пустым звуком.
Через час заходит врач. Осмотрел, послушал, поставил диагноз — бронхит.
— Надо вас внимательнее посмотреть, может, сделаем еще одну флюорографию. В общем, в понедельник вызову вас в медчасть.
Странная реакция на недолгую голодовку. После обеда все, наконец, прояснилась. Корпусной вывел меня из камеры и отвел в кабинет опера. Там уже ждали полковник и человек в штатском.
— Здравствуйте, Павел Григорьевич.
— Здравствуйте, а вы кто?
— Я — начальник тюрьмы.
— Как вас зовут?
— Это не обязательно. Просто начальник тюрьмы. Скажите, Павел Григорьевич, откуда у вас столько пренебрежения к беларускому народу?
— В каком смысле?.
— Ну, вот вы написали в своем заявлении, что в стране беззаконие, что страх вернулся в общество и так далее.
— А в чем здесь пренебрежение к народу?
— Ну, я смотрел программу Доренко в прошлую субботу, в его словах столько ненависти…
— Так я же не Доренко, за его слова не отвечаю. Что же касается меня, то вы путаете власть и народ.
— Значит, отказываетесь от пищи? Мы знаем — вас настроил на это адвокат.
— Погоняйло здесь не при чем.
— Но вы же понимаете, у нас есть достаточно способов не дать вам умереть.
— Принудительное кормление законом запрещено.
— Все-таки советуем пересмотреть свое решение. А газеты вам в камеру принесут. Телевизор постараемся починить. Что же касается изменения меры пресечения — это не от нас зависит. Советую: поберечь силы — о вас уже забыли.
— Посмотрим, полковник. Через месяц, два, год я все равно выйду.
— И начнете писать мемуары?
— Конечно.
Потом почти час обсуждали политическую ситуацию в Беларуси. Я и поделился историей наших отношений с Лукашенко. Им было интересно.
— Хорошо, Павел Григорьевич, в карцер я вас не отправлю, но советую заканчивать голодовку. Возвращайтесь в камеру, от обеда можете еще отказаться, а уж вечером поешьте.
После обеда принесли телевизор.
— Давайте проверим, — неожиданно предлагает корпусной.
Включаем в сеть, не работает.
— Странно. Ну что, забирать? — Из корпусного получился бы неплохой актер.
