— А кто? — обиженно открыл глаза Митя, натягивая на себя одеяло.
— Я, привидение! Ууу!
— А что такое привидение?
— Призрак я! Бездомный! Убили в шестнадцатом веке.
— А что такое призрак?
— Дух! Бесплотный дух. Нет покоя нигде. Блуждаю!
— А что такое бесплотный?..
Митя не договорил, закрыл глаза. Загрохотали в ответ цепи, запрыгала на месте разгневанная фигура. А из–за стены послышались возмущенные голоса, раздался энергичный стук в перегородку:
— Дю кальм, силь ву плэ! Силанс!
Воротилов еще не ложился. Сидел у стола, с увлечением вычерчивая изобретенный им аппарат, на который предполагал взять патент. Изобретение должно было предохранять пешеходов от автомобилей и представляло собой легкую металлическую сетку с резиновыми буферами с четырех сторон.
Перспективы были чрезвычайно заманчивы: себестоимость 800 франков, продавать можно за 2.000, комиссионных — 40 процентов, чистого дохода 400. Если из всех пешеходов мировых столиц аппарат приобретут только два процента, и то получится не меньше миллиона. Значит, четыреста на один миллион — 400 миллионов.
— Ки э ла? — удивленно спросил Воротилов, оборачиваясь. В коридоре, возле дверей, он ясно услышал громыхание цепей и тяжкий вздох.
— Иван Николаевич, вы?
Вздох повторился. Воротилов подошел к дверям, распахнул.
— Кто здесь?
В темном коридоре неподвижно стояло привидение огромного роста, испуская таинственный фосфорический свет.
— Призрак? — деловито спросил Воротилов, с любопытством всматриваясь в фигуру.
— Привидение… — мрачно кивнув головой, ответил Дух.
— Ко мне? Или к соседям?
— К тебе.
— В таком случае, антрэ!
Воротилов любезно посторонился, пропустил привидение. Пока Дух располагался у стены, в мозгу Воротилова уже шла лихорадочная работа. Предохранительная сетка против автомобилей, конечно, в данном случае не пригодится. Но разве можно не использовать такого визита? Призраки на улице не валяются. Спрос на все мистическое очень велик.
— По случаю Рождества изволили заглянуть? — закуривая папиросу, задумчиво сел Воротилов в кресло.
— Да… Пугать хожу православных. Страх наводить.
— Ну, что же. Дело хорошее. А что: пугаются? Не желаете ли, кстати, папиросочки? Хотя синенькие, дрянь, но все таки…
— Не курю я. Нет мне покоя! Блуждаю!
— Ах, уж не говорите. Я сам, голубчик, который год в таком положении. А у вас какие условия? Сдельно пугаете? Или помесячно?
— Без отдыха… Каждую ночь. Под Рождество особенно… С шестнадцатого века брожу…
— С шестнадцатого? Это, действительно… Стаж. Можно сказать — спесиалитэ. А из–за чего это с вами, если не секрет?
