Глотайте хирурга | страница 32
Свенсон предложил мне сесть в стоявшее в сторонке кресло и, попросив обождать, побежал к рычажкам. Что он там делал, я не видел. Наконец, он обернулся и поднял руку:
— Внимание!
Я насторожился. Свет погас. Наступила напряженная тишина. Но вот откуда-то донеслось еле слышное жужжание, будто над головой закружил москит, и вдруг из отверстия брызнул сноп лучей. Экран засветился невообразимо красивым голубым светом, на фоне которого медленно вырисовывался большой, пористый, бесформенный кусок.
— Это пылинка, которую ты смотрел недавно! — пояснил неслышно подошедший сзади Свенсон.
Я не мог удержаться от возгласа удивления — такого увеличения я не представлял себе, — но сейчас же, с удвоенным вниманием, впился взглядом в экран. Кусок медленно расплывался… Уже нельзя было назвать его цельным — вместо него появилось несметное количество отдельных туманных пятен, медленно двигавшихся в разных направлениях.
На экране уже не было цельного куска, вместо него появилось несметное количество отдельных туманных пятен, медленно двигавшихся в разных направлениях…
— Как видишь, уже видны отдельные молекулы. Они движутся довольно медленно, ибо температура пылинки близка к абсолютному нолю, — продолжал Свенсон.
Я невольно сравнил эти туманные пятна с туманностями, виденными мною однажды в телескоп, и, признаюсь, сходство было поразительное.
Жужжание постепенно стало громче; теперь казалось, что по комнате летала большая муха. Пятна делались все больше и больше и, вместе с тем, их в пределах экрана становилось меньше. Наконец, весь экран заняла одна сплошная туманность, которая продолжала так же медленно, но неуклонно расширяться. И вдруг… Перед глазами уже не существовало цельного пятна: оно превратилось в рой крошечных круглых шариков, медленно двигавшихся…
— Как видишь, молекула пылинки, — объяснял Свенсон, — представляет собой нечто, похожее на туманности, виденные на небе, которые в большинстве тоже представляют далекие скопления звезд, наподобие Млечного Пути. Каждый отдельный шарик — ядро атома — представляет из себя как бы звезду, только, конечно, уменьшенную в неисчислимое количество раз.
— Это гениально! — воскликнул я, пораженный его словами. — Но все- таки этого не может быть!
— Смотри, — невозмутимо продолжал Свенсон, не обращая внимания на мои слова. — Многие шарики светятся. Они раскалены, как наши звезды, их температура меньше температуры звезд во столько раз, во сколько они сами меньше звезд. Я говорю это не наобум, я вычислил, измерил ее так же, как измерена температура звезд, но при помощи более чувствительных приборов…
