— Слушаюсь!
— Ах, оставьте этот тон, Георгий Иванович! — с кислой гримасой произнес полковник. — Говорите толком, советуйте… Разве нет иного выхода?..
— Нет, полковник!..
— Решительно никакого?..
— Решительно!..
— Но, боже мой!.. Как решиться… Нет, нет! Это так… недопустимо! Это прямо кощунство!..
— Ничего подобного, полковник. Это только крайнее средство. На войне — как на войне.
— Но, как практически?.. Как, наконец, быть с вдовой? Она такая решительная дама!
— Предоставьте это дело мне, полковник. На мою ответственность.
— Ах, голубчик! Я, право, не знаю, как быть… Это так необыкновенно, так неприятно…
— Это необходимо, полковник. Совершенно необходимо!..
Валентина Яковлевна, вдова, была тревожно изумлена, когда вечером на стоянке в большом селе гроб подполковника был перенесен в обширный амбар, из которого выкинули крестьянский скарб. И когда ее не пустили в этот амбар (куда зачем–то перенесли и зеленые ящики), она кинулась к полковнику. Но полковник был занят и ее не принял. Вышел к ней адъютант, любезный, ласковый, обходительный.
— Не беспокойтесь, сударыня! Мы решили дать передохнуть караулу и объединили два поста в один. На следующей стоянке все будет по–старому — Но почему меня не допускают к гробу?
— По уставу. Посторонним ни в коем случае нельзя быть возле охраняемого ценного полкового имущества…
— Там тело моего мужа! — вспыхнула вдова.
— Там ценные документы, сударыня, и мы не вправе нарушать устав…
Адъютант был любезен, учтив, предупредителен, но в серых глазах его крылось непреклонное, неумолимое. Женщина молча повернулась и ушла. Рассказывая об этом полковнику, адъютант озабоченно щурил глаза.
— Вы думаете–она о чем–нибудь подозревает? — встревожился полковник.
— Нет… но вообще барынька хлопотливая… Задаст еще она нам беспокойства!
— Что же делать?
Адъютант усмехнулся:
— Надо доделывать дело до конца.
— Как?
— Не мешало бы завтра пораньше перед выступлением панихиду по болярину Недочетову соорудить…
— Циник вы!.. Ах, какой циник!
— Я говорю серьезно, полковник. Это убило бы всякие подозрения и у барыньки и у других.
— Я не могу согласиться на это, Георгий Иванович!
— Вы должны согласиться… Представьте, что вдова сама захочет…
— С вами невозможно спорить!
— Я прав, полковник! Вы сами понимаете, что я прав…
Утром (серый зимний рассвет только–только разгорался) молодцеватый полковой поп со стариком деревенским налаживались в плохо топленой церкви служить панихиду. Пришли господа офицеры, наряжена была воинская часть. Явились женщины: вдова и среди других Королева Безле и Лидка Желтогорячая. У полковника разболелась голова, он в церковь не пришел.
