Клеть неслась вниз. Дальше, дальше.
Рабочие молчали. Так бывало всегда. Спуск под землю вынуждал их к молчанию. А сердца колотились. Многие из них уже по скольку месяцев спускались туда изо дня в день, но привыкнуть не могли. Каждый раз сердце начинало бешено стучать. И горло сжималось. И в животе становилось горячо. Так было со всеми горняками. Они это знали.
Только насчет белых не были уверены. Белый человек никогда не выказывает своих чувств. Никогда не выказывает страха. Никогда не расстраивается. Он распоряжается и сам всегда впереди, со старшим. И если старшой у него хороший, как Кзума или Йоханнес, тогда и старшой не выказывает страха, и никогда не расстраивается, и распоряжается. Это тоже полагается. Это они тоже знали.
Клеть неслась вниз. Дальше, дальше.
Вниз неслась клеть, и лампы их мерцали, и шелестел тонкий пронзительный свист. Глубже, глубже в недра земли. И единственный свет был свет их ламп. И воздух согревался, а дышать становилось тяжело. Это тоже бывало всегда.
Клеть замедлила ход, люди выскакивали. Стояли кучками. Ждали.
Кзума шел рядом с Падди. Падди все заглядывал в свой рабочий блокнот. Вместе они осмотрели место, где предстояло работать. Остальные ждали у клетей. В обязанности белого человека и старшего рабочего входило проверять, не грозит ли рабочим опасность. Все ли вообще в порядке.
Спустилась еще одна клеть. В ней было четверо белых. Они стояли в сторонке от остальных и ждали Падди и Кзуму.
Кзума шел и на ходу проверял стены и кровлю штольни. Там, где штольня подходила к стене и должны были работать, были построена крепь, на вид она походила на дверной проем. Кровля над ней провисала. Кзума долго изучал ее. Падди, успевший уйти вперед, вернулся и стал с ним рядом.
— Что думаешь? — спросил он.
— Может, и ничего, — сказал Кзума, — но кажется мне, надо вбить еще по два стояка с каждой стороны.
Падди кивнул.
— Да, и, пожалуй, поперечину, поддержать кровлю.
— Правильно.
— А прочее?
— Прочее в порядке.
Падди подошел к телефону, пристроенному на стене для связи с поверхностью, и крикнул в микрофон:
— Можно давать ток!
Кзума прошел дальше, окликая других. Четверо белых, шедшие впереди, обогнали его. Африканцы перед ним остановились. Он окинул их взглядом и выбрал четверых, самых крепких.
— Принесите стояки и почините это место.
Они ушли за стояками.
— Пошли, — сказал он остальным и повел их туда, где стоял Падди.
Падди показал четверым белым, где работать, Кзума разобрал африканцев и каждому белому придал их по десятку.
