Голос у нее был мягкий, ласковый.
— Поешь, Лия, — сказала Опора.
— А где Папаша? — спросила Лия. — Ты ему выпить оставила?
— Да. Он ничего. Сейчас он пальцем пошевелить не может, но когда выпьет — быстро согреется, а тогда придет и поест.
— Я подстрою ловушку, — задумчиво проговорила Лия.
— Может, это та желтая, Пьянчуга Лиз, — сказала Опора.
— Нет.
— И конечно, не Йоханнес и не Лина.
— Конечно, нет.
— Поедем со мной. Тебе это пойдет на пользу, — улещала Мейзи Кзуму.
— Дура ты, что обо мне заботишься, — сказал он. — Мне, дураку, понадобилась Элиза — такая женщина, а теперь ты, дура, заботишься обо мне.
— Я-то не дура, это я знаю. Поедешь со мной?
И голос и глаза ее молили.
После того, как с ним обошлась Элиза, было приятно, что кому-то он нужен. Что кому-то не безразличен.
— Я знаю, что ночь она провела с тобой, — сказала Мейзи.
Он поглядел на нее. Знает, а все-таки зовет с собой?
— Странная ты женщина, — сказал он.
Она улыбнулась, но за смехом в ее глазах таился мрак. Ей хотелось сказать ему, что Элиза не для него, но она знала, что к добру это не приведет. Знала: единственное, о чем нельзя говорить, это Элиза.
— Поедем? Ехать туда долго, надо поспеть на автобус. Тебе там понравится. Там как в деревне. На земле растет трава и деревья, и есть речка и коровы. Поедем?
Он засмеялся. Из ее описания стало так ясно, что надолго она из города никогда не уезжала.
— Ты что смеешься?
— Ты в деревне когда-нибудь жила?
— Нет.
— Потому и смеюсь. Когда ты про это говоришь, сразу видно, что тебе все это незнакомо.
— Да, — повторила Лия, и Опора кивнула. — Подстрою я этому гаду ловушку.
Мейзи встала и вышла из комнаты. Вернулась она в пальто и в шляпе. Глаза ее звали.
— Ладно, поедем, — сказал он неожиданно.
Мейзи вышла, принесла ему пальто и шляпу и помогла одеться.
— Я еду в Хоопвлай, и Кзума со мной, — сказала она Лии.
— Ладно, — рассеянно отозвалась Лия.
Опора проводила их до дверей.
Из какой-то комнаты появился Папаша, застегивая па ходу брюки. Он уже начал пьянеть.
— Лия беспокоится, — сказала Опора. Потом улыбнулась им. — Только смотрите, чтобы не шалить, — и дала Мейзи шлепка.
— Хватит, старуха! — сказал Кзума и рассмеялся.
— Вы его только послушайте! — сказала Опора и ловко повернулась вокруг своей оси, наградив себя звонким шлепком. — Меня называет старухой. Я такое умею, что иным молодым кобылкам и не снилось. Бели не веришь, Кзума, приходи ко мне, проверь.
Она вытолкала их на улицу, а сама стояла на веранде и смеялась.
