— Нет, — сказал Кзума.
— Пошли, пошли, — не отступался Падди и чуть ли не силой впихнул Кзуму в лифт.
Они вышли из лифта и вслед за женщиной прошли в квартиру.
Кзума озирался по сторонам: ему никогда не доводилось бывать в таких квартирах. Очага, похоже, тут нет, а в комнате все равно тепло.
— Садитесь, Зума, — сказала женщина.
Кзума примостился на краешке стула. Женщина сняла пальто и ушла в другую комнату, Падди раскинулся на кушетке.
Женщина вернулась с тремя бокалами.
— Это вас сразу согреет, — сказала она, протягивая Кзуме бокал.
Падди поднял бокал:
— За Зуму, лучшего из горняков!
— За Зуму! — вторила ему женщина.
Падди и Ди осушили бокалы. А Кзума никак не решался выпить свой. Ему казалось, что он все еще держит руку женщины в своей руке. Такую маленькую, нежную. Какая она красивая, эта Ди, — глаза радуются смотреть на нее, но он не хотел на нее смотреть.
— Выпейте, Зума, — сказала женщина.
Вино согрело Кзуму. Ди забрала у Кзумы пустой бокал, включила радио.
— Ужин готов, — обратилась она к Падди. — Поставь еду на сервировочный столик и вези сюда.
Падди вышел.
Теперь мне понятно, чего хочет Элиза, но такой жизнью нам не жить. Экая дурость думать, что это возможно. Кзума оглядел комнату. Красивая комната, спору нет: на полу ковер, книги, радиоприемник. Полно всяких замечательных вещей. Красиво, очень красиво, но все это не для нас. И дурость, ох какая дурость, тянуться за белыми. Пить вино, держать на столе бутылку, не опасаясь, что, того и гляди, нагрянет полиция, — да кто позволит черным так жить? И может ли Элиза походить на женщину Рыжего?
Ди заметила, что он разглядывает комнату.
— Вам нравится?
— Что? — Кзума не сразу вернулся к действительности.
— Я о комнате спрашиваю, — ответила Ди.
— Очень, — сказал Кзума.
Ди участливо смотрела на Кзуму, на щеках ее, когда она улыбнулась, заиграли ямочки — точь-в-точь такие, как у Элизы. По тому, как Ди смотрела на него, Кзуме стало ясно, что она разгадала его мысли, и он отвел глаза.
— Рыжий хочет, чтобы вы с ним были друзьями, — сказала Ди.
И снова Кзума поглядел на нее. И снова подумал: а ведь она догадывается о том, что творится у него на душе. Кзума глядел на Ди и видел, как лицо ее осветила улыбка.
— Он белый, — сказал Кзума.
Улыбка погасла, глаза Ди погрустнели. Кзума вдруг ощутил жалость к Ди и опешил: пожалеть белую женщину, такого он сам от себя не ожидал.
— И значит, нам не быть друзьями?.. — сказала она.
Падди прикатил столик с ужином. Кзума чувствовал себя неловко, но Падди и Ди разговаривали так, будто ничего не замечали, и вскоре Кзума перестал стесняться и принялся за еду.
