Тогорье тонуло уже в вечернем сумраке, когда Сергей вышел от Егорыча.
В темном, густо усеянном звездами небе висел остророгий месяц, шорохи мороза ползли по улице и затихали там, где вся в парче стояла таежная стена. Глубокою трещиной чернела в ней дорога.
«Еще немного, и эта дорожка примет меня», — думал Сергей, доверчиво поглядывая на тайгу, как на свою верную сообщницу.
У снежного сугроба подле ворот возилась с лопатой Алена. Сергей задержал шаг, но, услышав ласковый манящий голос, рванулся вперед, ухватил ее за руки.
— Аленушка! — воскликнул он и запнулся, колеблясь — открыть свою тайну или нет?
— Но?
— Вот чего…
«Можно, можно, — мелькало в голове его, — такой можно!» И — вслух:
— Идем-ка сюда…
Отошли торопливо за угол. Тихий свет новорожденного месяца мерцал на снегу. От плетня, от амбара тянулись смутные синие тени.
— Получил я, Аленушка, письмо. Из дому. Зовут!..
Сказал, заглянул в глаза ей:
— Бежать собрался! Понимаешь — бежать…
Как бы только теперь осознав все значение сообщенного им, она тихонько высвободилась из его рук. И вся вдруг поникла.
— Чуяла я… — сказала глухо. — Нездешний ты, чужой… Такие тут не живут.
Смахнула украдкой слезу, и дрогнуло, заныло сердце Сергея.
— Хорошая моя!
Глядел в широко распахнутые, отливающие зеленью глаза ее, дивился: откуда такая?
— Аленушка, милая, откуда ты?..
— Здешняя…
— Здешняя, таежная!
Шептал горюче, пьянел, загорался. И оба — в синюю, что погуще, тень, к голым, заснеженным кустам.
Никогда так сладко не спал Сергей, как в эту ночь. И сон — и не сон. Летел, подобно кречету, в выси, под небом, а внизу — города, реки, перелески, как на карте: Россия! И всюду — народ: толпы, потоки, целые рощи голов. И трубачи трубят… Глядит Сергей и не может понять, зачем и куда спешат люди и о чем поют медные трубы? Что ни голос, то окраска: пурпурные, голубые, алые, киноварью налитые голоса. Гремит, бушует цветная метель, диковинными сугробами украшает поля, заносит города до вышек… Не заря ли упала на землю? Не тайга ль поднялась вешним походом? А снизу сквозь гул молотов, сквозь песенный звон металла — голоса многогрудые: «Два года ожидали тебя — дождались наконец!» Летит в выси он, под самым солнцем, и ветер несет от тайги густые свои ароматы… И так-то ясно, радостно на душе!..
VII
Готовясь к побегу, Сергей чуть не ежедневно бывал у Егорыча и обычно заставал у него кого-либо из аграрников, всего чаще — бородача Евсея. Деловой разговор о налаживаемой промысловой артели частенько переходил тут на беседу политическую, в которой принимал участие и Сергей.
