— А-а-а! — подал он голос, завидя Сергея. — Милости прошу, друг милый… Давненько не виделись!
Они вошли в сумрачное от махорочного дыма жилье, оставив дверь в сени распахнутой настежь.
— Здоров я, здоров, сам видишь! — говорил Егорыч, откликаясь Сергею. — А мы тут с товарищами аграриями артель сколачивали… Плетенки-кошевки будут вязать… Хватит с них батрачества у Тит Титычей… Знакомься! — указал он на поднявшегося из-за стола рослого человека в изрядно замызганной рабочей блузе без опояски. — Александр Румянцев, железнодорожничек!
— Бывший! — заметил Румянцев, протягивая руку Сергею и усмехаясь в ус. — Прямо с паровоза из Нижнего Новгорода да в тюрягу, а из нее, матушки, к вам!..
— Нашего поля ягодка! — продолжал, пошучивая, Егорыч. — Неисправимый бек… Один из учредителей Красноярской республики… Ничего, ничего, Сашуха! — коснулся он плеча железнодорожника, приметив, как тот осторожно повел глазами в сторону Сергея. — Этого товарища можешь не опасаться…
Прикрыв дверь в сени, хозяин усадил гостей за стол.
— Между прочим, друже, — обратился он к Румянцеву, — знали вы там, в Красноярске, кому своими успехами в пятом обязаны были?.. Ленину, Ленину, братец… Ведь это по его инициативе и под его руководством, еще за семь годков до вас, созданы были в Красноярске доверенными товарищами Ильича наши, социал-демократические кружки…
— В железнодорожных мастерских? — подхватил Румянцев. — Как же, говорили старожилы, говорили! Кружки… И литературка выпускалась… Так это от него, из Шушенского шло?
— Точно! — воскликнул Егорыч, пристукнув ладонью о стол. — Я об этом деле еще в Минусе слышал, как впервые с ним, Ильичем, встретился… Значит, поминали-таки старожилы о первых-то своих кружках?
— Еще как! Только не знали они, откуда ветерок вешний в их мастерские проникал… Я-то заездом в Красноярск попал, — пояснил Румянцев, оборачиваясь к Сергею. — Из Якутии на родину к себе, в Нижний, пробирался, да в самое полымя и угодил!
— Из Якутии? — переспросил Сергей. — Тоже… в ссылке там были?
— Вроде того! — снова усмехнулся в ус железнодорожник. — А вы… впервые в Сибири?
— Впервые, — подтвердил Сергей.
— И как… терпится?
Сергей заглянул в глаза, участливо обращенные к нему, потом перевел взор на Егорыча. Потянуло сейчас же, не откладывая, выложить о своем намерении бежать, но сдержался и заговорил об Иншакове и Пронине.
— Все можно терпеть, а вот с такими трудно! — заключил он жалобой свое сообщение об этой парочке недоумков-ликвидаторов. Так он и выразился:
