Устроив дедову лошаденку в сенях (на открытом-то месте волки задерут!), Сергей провел старика к столу, за горячий кулеш с зайчатиной, и они разговорились.
Затею Сергея — обложить медведя — не одобрил дед.
— За ведмедем, милок, без сноровки погонишься — живым не воротишься… Тебе бы лису-огневку выследить, водятся такие в нашем кутке… Цена ж шубенки одной такой куда как высше медвежачьей… Целый в ней, огневке, клад!..
И принялся рассказывать о всяких случаях в охоте за огневкой, а наутро изъявил согласие принять участие в поисках живого «клада».
Бродили они по снегам-трущобам не один час, но без толку. Однако, проводив деда, Сергей решил во что бы то ни стало добиться счастья. Вспомнил при этом, что и Алена когда-то говорила ему о счастливцах, выслеживавших огневку. И — странно! — мотаясь с утра до сумерек по дремучим зарослям, приглядываясь к каждому звериному следу, прислушиваясь сторожко, заодно с Танышем, ко всему, что поскрипывало, потрескивало, тренькало вокруг, он чувствовал себя так, будто и она, Алена, была подле него, будто стоило ему оглянуться — она тут как тут!
Чем-то ласкающе юным, как просветы небесной голубизны в кедраче, веяло на него от вечно зеленого царства тайги. И нередко, забывая об осторожности охотника, приводя в состояние тревоги Таныша, он наотмашь вскидывал голову и оглашал таежное затишье звонкоголосым:
— Але-е-ена…
Вслушивался в далекое ломкое, эхо и, как очарованный, озирался по сторонам, словно впервые видел и те вон разлатые, манящие под бело вспененный шатер свой кедры, и те вон узорчатые, тонущие поблизости в снегах, елочки, и медностволые над ними сосны, бесшумно ронявшие снежный покров.
Когда на следующей неделе в зимовье вновь прибыл на своей лошаденке Липован, чтобы доставить в Тогорье, как обещал, скопленный запас пушнины, встретил его Сергей буйным выкриком:
— Ура-а-а, деда, вот она, рыжая!
И метнул перед ним драгоценную шкуру лисы.
Запас пушнины занял изрядное место в кошевке Липована. Предстояло сбыть добро с рук, да так, чтобы не оказаться обманутым пройдохою Ситниковым, и тут дед опять вызвался в помогалы к Сергею: сопровождать его к лавочнику. Вместе они и выехали на село.
Битый час осматривал, ощупывал Ситников товар, прикидывая цены, и, наконец, продавец и покупатель ударили по рукам.
Выражая на прощанье благодарность за первую помощь в добыче огневки, Сергей обнял деда, а тот — в ответ. «Не меня, господа бога благодари!»
Подходя к своей избе с лыжами под мышкой, с ружьем и сумою за плечами, Сергей замедлил шаг. Опережая его, в отзынутую калитку прорвался Таныш, и в ту же минуту у ворот выросла фигура хозяйки. В руках держала Дарья пустую корзинку, одета была она в нагольный тулупчик.
