— Василей… — выронил, пятясь.
Но сдержал себя Павел, опустил зажатую в кулак руку.
6
Каждое утро собирался Епифан в путь, да все откладывал: ждал чего-то, на что-то надеялся.
Уже не звали его ни к полудню, ни к ужину. Выходила молодайка. Васильева жена, на крылечко, кричала ребятам, шли бы к трапезе, а старика как бы вовсе не замечала.
Только Анисим посылал кое-когда с мальчонкой съедоби гостю. Но однажды и Ванятша заартачился.
— Не! — покрутил он головой. — Неси сам…
И не принял для Епифана хлеба.
Соседи окликали Павла на улице:
— Ну, чо? Сидит… этот?..
— Сидит!..
— Ха! Да он пошто ж так-то?..
Павел молчал.
— Уж не поджидает ли, старый, кого?.. Дать бы ему по маковке!..
— Дай! Кто тебя держит? Дай!..
И уходил, не слушая соседа.
Волшебным колобком катились догадки со двора во двор, из избы в избу.
Не Епифан был страшен. Страшны были те, неведомые, которых гнал голод из-за Каменного Пояса. Вот уйдет старик, разнесет по свету весть о заволокских землях, и тогда прости-прощай вольготная жизнь.
7
Заволокло небо мокрой овчиной. Подул с севера ярый ветер. Насупились, как верблюды без жвачки, горы. Казалось, этого-то и ждал Епифан.
— Да ты чо, бог с тобою, в этакую-то погоду? — говорил Анисим, видя старика одетым по-дорожному. — Куда спешишь?.. Дольше сидел…
— Нет уж, пойду! — мотнул головой Епифан. — Сон я дурной видел…
— Сон, брат, от дум дурных… Пережди!..
— Пойду, не держи!..
Поклонился старик хозяину в пояс:
— За хлеб, за соль!..
Сморгнул Анисим:
— Прости, коли что… Куда теперь?..
Промолчал старик. Обернулся ко всем домашним:
— Прощайте, хозяюшки!.. Хлебца бы мне на дорожку…
Кинулась Викторовна за караваем.
— Зря ты, на ночь глядя…
— Чего уж!.. — махнул Епифан рукою. — За Катунь переберусь, по заимкам пойду…
Сунул каравай в суму, поклонился еще раз низенько и вышел.
И впрямь вечер недобрый выдался. Шумел и шумел тальник. Волновалось сизое небо. Услышал старик за околицей:
— Эй, погоди!..
Оглянулся:
— Пал Анисимович?..
Тяжело дышал Павел. В сумерках голова у него, как болотная кочка. Руки ниже колен — сучья у кедра. Бухлым заговорил голосом:
— Зря ты к парому… Кто те паром об эту пору даст?.. Голова!..
— Ой ли?.. — растерялся старик. — Не подумал я!..
— Ладно, иди… Подсоблю!..
— Ты?..
Дрогнул у Епифана голос:
— Зря беспокойство тебе… Заночую не то!..
— Айда, идем! — шагнул вперед Павел. — Челнок у нас свой…
Лежал путь лугами, серыми под заглохшим небом. Ветер метался раненой лосью. Едва поспевал Епифан за Павлом.
