– Я тоже, – выдержав короткую паузу, сказала я, а потом сладко зевнула на всю ширину рта.
– Не выспалась? Неужели всю ночь за Краюшкиным бродила? Где же ты была? – поинтересовалась Степа.
– Не поверишь – в казино. Наш Леопольд оказывается игрок! В гостиницу я его привезла в три ночи.
– Привезла? Ты что же прокололась? Он тебя узнал?
– Ну что ты! Меня бы вчера и мама родная не узнала. Впрочем, Леопольд Иванович был под вечер в таком состоянии, что и свою бы маму не узнал. Напился он. С горя!
– С горя? Проигрался что ли?
– Степочка, я такое узнала, не поверишь. Оказывается, Краюшкин пошел в казино, чтобы стресс снять – мужчины подвержены нелогичным, с нашей точки зрения, поступкам, – оттого и проиграл, и напился. Ну, спроси, спроси у меня, с чего бы Краюшкину стресс снимать, – от нетерпения выложить новость у меня прямо-таки язык чесался.
– Ну… – Степа задумалась.
Ждать, когда она родит нечто неординарное, сил у меня не было.
– Лика Иванова – его родная дочь! – на одном дыхании выпалила я. – Вот как в жизни бывает. С рождения знать о ней не желал, потом вдруг в его душе проснулись отцовские чувства, решил познакомиться. Следил. Повод искал, чтобы представиться. Из-за нее в Италию поехал. Хотел прощение попросить. Она его не простила, выгнала, не стала разговаривать, а потом – и вовсе умерла. Я думаю, как раз после разговора с Леопольдом Ивановичем.
– Да? Думаешь, после разговора с Леопольдом? Разволновалась? Или …
– Ну что же ты замолчала?
Ох, уж наша Степа! Презумпция невиновности для нее – все! Пока нет достоверных улик, она даже вслух боится высказать свои подозрения, чтобы ненароком не обидеть человека.
Алина другая: свои версии, догадки, предположения подгоняет под свои симпатии и антипатии. Съела Краюшкинские конфеты – и любовь из сердца вон. Шучу, конечно, но в отличие от Степы она скорее доверится своей интуиции, чем сядет и хорошенько задумается.
– Краюшкин? Вряд ли он довел Лику до сердечного приступа. Хотя… Знаешь, я тоже заметила, что Леопольд вроде как не в себе, места себе не находит, мечется, как будто и впрямь в чем-то виноват. Но кто бы мог подумать…Он и Лика…Отец и дочь? – Степа все еще переваривала преподнесенную мной новость. – Ты думаешь, он? А вдруг мы ошибаемся, и Ликина смерть – роковая случайность? А что, если подтолкнуть Леопольда Ивановича к откровенному разговору?
– Боюсь, что не станет он с кем-либо откровенничать. Я ведь не договорила, – заинтриговала я Степу еще больше.
