Петр молча выходит.
Что вы будете делать, когда не станет меня? (Вытирает рот платком.) Хорошо, что ты за него вступаешься. Жена всегда должна защищать мужа. Глупец. (Выходит.)
БЕСТУЖЕВ. Ваше высочество, разрешите выразить вам мое уважение и восхищение. Вы были великолепны!
ЕКАТЕРИНА. Спасибо. Это мой долг.
БЕСТУЖЕВ. Хотел бы вновь вас заверить: я желал бы всегда служить вам!
ЕКАТЕРИНА. Граф, я не представляю себе лучшего друга, чем вы! Благодарю вас!
ГРИММ. И что ты можешь сказать?
ДИДРО. Скажу, что она неглупа. Но судя по тому, как она меня приняла, боюсь, нам будет нелегко найти общий язык.
Я взбешен.
И готов отступить.
Я уезжаю!
ГРИММ. Я бы, на твоем месте, трижды подумал.
Она уже столько лет очарована тобой. И ценит тебя выше, чем Вольтера!
Она нуждается в совете, в помощи. Понимаешь?
Подумай, Философ… (Выходит.)
ДИДРО. Ценит меня выше, чем Вольтера… Нуждается в помощи?.. Гм… (К зрителям.) Помощь? Значит я был не щедро оплаченным паяцем, но кем-то, кто в состоянии помочь? Неужели это возможно? А может быть, я уступаю собственному тщеславию? Нет, нет!
Она относится ко мне серьезно!
Ссорится со мной! Грубит! Но стремится к истине! Ну конечно же, она добивается истины!
Вот уж чего не ожидал! Это многое меняет! Это уже не салонная болтовня, это — миссия!
Я продолжал думать об отъезде, но до этого хотел с ней хоть раз побеседовать.
Наша беседа превзошла все мои ожидания. Сначала мы совместно размышляли над тем, что материальные причины могут привести к нематериальным последствиям. Затем пришли к выводу, что верность возможна лишь благодаря памяти. Начали анализировать математические основы прекрасного. Собственная дочь не слушала меня с таким вниманием. Я заметил, что она вовсе не думает об этикете. Что совершенно естественна и проста. При частных встречах она была боса и садилась на корточки. Просто чудесно. (Вытирает нос и снимает обувь.)
Дидро говорит, обращаясь к выступающей из мрака Екатерине. Оба босы, сидят на корточках.
ДИДРО…Несомненно. А лицемерие — это неосознанная почесть, воздаваемая добродетели.
ЕКАТЕРИНА. Так что же нужно сделать, чтобы люди относились друг к другу искренне и непринужденно?
ДИДРО. Друг к другу или к императрице?
ЕКАТЕРИНА. А разве есть какая-то разница?
ДИДРО. Неужели ты не ощутила ее на самой себе?
ЕКАТЕРИНА. Ты прав. Все годы правления императрицы Елизаветы я жила в страхе перед ней, хоть и трудно сказать, откуда тот страх исходил.
ДИДРО. Страх жил в душах людей, что ее окружали.
