Они взошли на крыльцо, и она принялась искать ключи. Антониос стоял рядом и ждал. Его присутствие явно сказывалось на Линдсей: она с удивлением ощутила, что руки трясутся и она не может вставить ключ в скважину. Дело было не только в его близости, все эти новости, что Антониос бросил ей в лицо, мешали сосредоточиться, заставляя снова и снова обдумывать предстоящие перспективы: возвращение в Грецию, встречу с родными мужа, необходимость разыгрывать из себя счастливую молодую жену, вечеринки и обеды, званые вечера, где она будет в центре внимания…
– Позволь, я помогу, – произнес муж внезапно, и, к удивлению Линдсей, голос его прозвучал мягко.
Взяв ключ из ее рук, он вставил его в скважину и повернул, а затем открыл дверь.
Пробормотав слова благодарности, она вошла в душную и пыльную прихожую отцовского дома. Странно было входить сюда с Антониосом – он никогда не видел, какой была жизнь Линдсей до встречи с ним.
Она включила лампы, осветив узкий коридор, в котором едва помещались книжные полки, прильнувшие к каждой стене, и на каждой громоздились книги. На полу их было еще больше, и стопки угрожали вот-вот рассыпаться, на столе не было свободного места от учебников и документов. Линдсей привыкла к этому интерьеру и перестала замечать беспорядок. Но сейчас вдруг ощутила неловкость, понимая, каким, должно быть, маленьким и неубранным кажется ее гостю отцовский дом.
Она направилась к лестнице.
– Пойду упакую вещи.
– Тебе помочь?
Удивленная такой заботливостью Антониоса, Линдсей повернулась к нему. С чего бы ему ее опекать?
– Нет, – ответила она. – Я справлюсь.
Антониос приподнял бровь.
– Ты уверена, Линдсей? Только что твои руки так тряслись, что ты не могла открыть дверь дома.
Она замерла, чувствуя, как кровь приливает к щекам.
– Может быть, это оттого, что ты сердишься на меня, Антониос, и я это чувствую.
Уголок его рта дернулся.
– А ты считаешь, я не должен на тебя сердиться?
Линдсей закрыла глаза, чувствуя, как ее охватывает усталость.
– Не хочу снова начинать спор. Мы ведь уже решили, что это бессмысленно. Я просто…
– Констатировала факт, – закончил за нее Антониос, и в голосе его явственно прозвучала ирония. – Ну конечно. Прости, что не могу разрядить обстановку.
Линдсей лишь покачала головой – она слишком устала, чтобы спорить.
– Прошу тебя, давай не будем препираться и оскорблять друг друга. Я лечу в Грецию, как ты и хотел. Неужели этого недостаточно?
В глазах его вспыхнул злой огонек, а к щекам прилила кровь. Он шагнул к ней и произнес:
