— Как родителей звать? — с видом заговорщика зашептал Але на ухо ряженый парень.
— Анна Андреевна и Сергей Петрович! — в тон ему шепнула она.
— Вечер сокол, вечер ясен сыры боры, сыры боры, сыры боры облетал; Сергеюшко свет Петрович свои кудри, свои кудри, свои русы расчесал; Аннушке свет Андреевне два словечка, два словечка, полдесятка сказал: Аннушка свет Андреевна, взгляни радость, взгляни радость, взгляни радость на меня; коль я хорош, коль я пригож, наливная ягодка, наливная сахарная, наливная сахарная…
— Ах вы, милые! — всплеснула руками мама. — Сейчас угощение вынесу.
Она побежала на кухню, папа растаял, заулыбался, стал пританцовывать, войдя в круг… Аля все не решалась, пока парень со смеющимися глазами не подхватил её под руку, не увлек… И закружилось все, завертелось в ритме пляски, в мелькании пестрых ситцев, в гортанных звонких звуках народных припевов…
У Али вдруг закружилась голова, она покачнулась… парень подхватил её, обнял, прижал к себе…
"Какие у него руки сильные…" — удивилась она, все качалось, плыло, горячий жар волной прихлынул ко лбу, ноги вдруг подкосились… Аля мягко, как палый лист, осела на табуретку.
— Вы… откуда? — тихо спросила она, улыбаясь. Ей казалось, она утонула в этом кружении, в этой песне, во внезапной горячей волне радости, внезапно ворвавшейся в дом… Да, Аля тонула, и ей совсем не хотелось выплывать на поверхность.
— Мы из театральной студии, — ответила высокая девушка. — Приходи к нам, у нас весело! Это недалеко, возле Солянки.
А другая все пристукивала дробно каблучками, все поводила руками, то распахивая цыганскую шаль с кистями, то стягивая на груди… Она задела завернутый в покрывало предмет, прислоненный к стене, ткань упала… и все увидели зеркало. И какое! Тяжелое, старинное, в резной раме красного дерева, со стеклом, словно подернутым легкой дымкой. От него взгляда невозможно было оторвать!
— Ой, какое зеркало! — ахнула та, что задела ткань. — Нам бы такое…
— Вот и забирайте! — кивнула мама, показавшаяся в дверях. В руках у неё был поднос с пирожками, конфетами и бутербродами. — Отведайте, гости дорогие, нашего угощения! А то проходите на кухню — будем чай пить.
Тут громко заплакал Алеша. Мама передала папе поднос и скрылась в детской.
— Угощайтесь, не стесняйтесь! — подхватил папа. — А зеркало и впрямь забирайте — оно у нас уж сколько лет на антресолях пылится.
— Пап! — умоляюще окликнула его Аля. — Я ж его даже толком не рассмотрела! — она сидела на корточках перед зеркалом и, касаясь пальцами прохладной рамы, вглядывалась в дымчатое стекло.
