Как-то под вечер, когда Костик как раз засел за уроки, позвонил взбудораженный Слон и, задыхаясь от возбуждения, сообщил приятелю, что им нужно срочно встретиться, что он узнал нечто потрясное, от чего Костик просто сдохнет, и велел ему ждать его на их обычном условленном месте — во дворе знаменитого дома по Большой Садовой, где жил писатель Михаил Булгаков, описавший «нехорошую квартиру» номер пятьдесят в любимом москвичами романе «Мастер и Маргарита».
Костя тут же начал собираться, но бабушка Инна, поинтересовавшись, далеко ли он направляется, категорически запретила ему гулять пока не сделал уроки. Костя, тяжко вздохнув, позвонил Слону.
— Слушай, ничего не получится — предки «душат», нам на завтра много задали…
— Ну тогда потом, когда уроки сделаешь. Давай часиков в девять?
— Ничего не выйдет — бабушка сильно не в духе. Ты ж знаешь — баба Дина в больнице и у нас все вверх дном.
— Жалко. Тут такое, такое… В общем, балдеж!
— Ну скажи чего такое-то — я ж до завтра не доживу!
— Не, по телефону не могу — весь кайф пропадет! Ладно, терпи до завтра — созвонимся после трех.
И Слон бахнул трубку. А Костя, понурясь, побрел делать уроки, но решил перед этим заглянуть к сестренке в комнату, чтоб хоть ненадолго оттянуть унылый процесс усаживания за письменный стол.
Сеня лежала в кровати и глядела в потолок.
— Сенюха, ты чего — совсем скисла? — участливо спросил брат.
— Ага. Жутко тоскливо. Слушай, ты мне водички не принесешь — во рту пересохло.
— Сейчас!
Костик пулей вылетел из комнаты и рванул на кухню. Пошарив в навесном шкафчике и обозрев содержимое холодильника, он заглянул к бабушке: та покачивалась в кресле-качалке и читала детектив.
— Ба! А у нас минералки не осталось — Ксюха пить хочет.
— Нет, Костик, больше нету. Сбегай купи, я тебе сейчас денежку дам.
— А как же уроки? — сдерживая подступавший восторг, изобразил сознательность Костя.
— Ну, это ж недолго: в магазин — и обратно. Врач предписал Ксаночке много пить, а здоровье прежде всего…
И через минуту Костик кубарем скатывался по лестнице — в жизнь, во двор, прочь от письменного стола и постылых учебников!
На дворе было тихо, солнечно — стояли благодатные дни бабьего лета. После ненастья первых дней сентября Москва охорашивалась как птичка, которая чистит перышки, — трепетала листами вызолоченных садов, овевалась прохладой ветров, вся светилась от сознанья своей торжественной красоты! И свет её, яркий, чуть напряженный вечереющий свет, казался несколько театральным: как будто зажглись над городом лучи небесных софитов, светящих средь бела дня! Точно весь город стал огромной декорацией, сценой, где игрался спектакль о нем — спектакль, который ставил неведомый режиссер, решивший запечатлеть миг полноты жизни — миг осени, когда все уже сказано, сделано, никуда не надо спешить, и можно просто наслаждаться красотой света, формы и цвета, позабыв о привычных волнениях…
