Бежан улыбнулся.
— Я тщательно обследовал уцелевший цех. Он ведь точно такой же, как и разрушенный. Я смотрел на крышу. И тогда один из рабочих сказал: «Не с потолка же упало?» И меня осенило. А почему бы и не с потолка? Остальное выяснили эксперты.
Бежан старался говорить непринужденно, словно не чувствуя нараставшего в кабинете напряжения.
Вольский встал.
— Ну, я пошел. Это документы, которые я должен был вам передать, — он положил на письменный стол Гонтарскому папку с бумагами.
— Подождите немного, — обратился к нему Бежан. — Я еду в Варшаву, подвезу вас. А по дороге поговорим.
Вольский кивнул. На лбу у него выступил пот.
— Спасибо, — произнес он хрипло. — Я буду готов через десять минут. Только забегу в контору, у меня там еще кое-какие дела. — И он выскользнул из кабинета.
— Теперь я понимаю, что меня тоже подозревают. И наверное об этом уже говорят вслух, потому что люди обходят меня стороной, словно зачумленного. Некоторые даже переходят на другую сторону улицы, лишь бы не столкнуться со мной, — говорил Гонтарский то ли Бежану, то ли себе. — Только Станиш ведет себя по-прежнему.
Оглушительный грохот прервал его монолог. Все трое выбежали из кабинета, ворвались в секретариат.
— Что случилось? — почти закричал Гонтарский.
Секретарша ошалело уставилась на них. Они выбежали в коридор. Здесь уже стали собираться сотрудники.
— Модель! Это наверняка там! — Язвиньский стрелой помчался вниз. Они за ним следом. Но во втором цехе все было в порядке. Оттуда уже выбегал Язвиньский.
— Слава богу, здесь все нормально! — крикнул он.
— Что-то взорвалось в конторе!
Они побежали туда.
— Сюда, скорей! — один из сотрудников показывал в конец коридора.
Место взрыва, словно дорожный знак, указывала лежащая на полу сорванная с петель дверь туалета. Они подошли ближе. На полу в крови, пыли и осколках кафеля лежал Вольский. Он был мертв. Вольский? Его можно было узнать только по одежде. Лицо было изуродовано.
— Никому не входить сюда! И ничего не трогать, — приказал Бежан.
Из секретариата он позвонил к себе и отдал соответствующие распоряжения.
— Это я виноват. Решил провести эксперимент. Ну и вышло как в анекдоте: «Операция удалась, пациент умер». — Бежан говорил не с Зентарой, а сам с собой. Руки на подлокотниках чуть дрожали.
— Успокойся. Такого финала ты не мог ожидать.
— Я должен был предвидеть, что кто-то из них, истинный виновник, может отреагировать именно так. Я загнал его в угол, напугал до смерти. Он решил, что провалился и выхода нет. Что мы все знаем. И принял отчаянное решение. И снова мы в тупике.
