— А вдруг не потому, — выразил сомнение Маркс. — Вдруг он на самом деле заболел?
— Ничего он не заболел! — возмутился мальчишка. — Он заболеет! Ждите от него. Жадюга он, вот он кто. А ещё называется друг! Будто у меня такой уж плохой ножичек. Да вы сами взгляните, какой у меня отличный ножичек. Прямо заглядение!
И мальчуган протянул Марксу грубоватый, видавший виды ножик с затёртой и порезанной деревянной ручкой.
— В самом деле отличный нож! — восхитился Маркс. — Совершенно великолепный! Вот бы мне такой! И небось острый? А у меня хоть и с двумя лезвиями, но тупой. Сегодня точил карандаш — замучился. Вот посмотрите.
В большой ладони Маркса утонул маленький ножичек с изящной перламутровой ручкой.
— Своп? — вдруг спросил Маркс.
— Как — своп? — не поверил мальчишка. — Вы вправду, сэр? Да вы что?
— Своп в конце концов или не своп? — рассердился Маркс. — Хотя ваш ножик и с одним лезвием, но он мне необычайно понравился. Настоящий мужской ножик.
— Ничего страшного, что с одним лезвием, — засуетился мальчишка. — А у вас хоть и два лезвия, да оба тупые.
— Ну не такие уж они тупые, — возразил Маркс. — Впрочем, если вам кажется, что они совершенно тупые, я готов пойти на уступку. Мне так понравился ваш ножик, что я согласен добавить к своему ножу карандаш.
— Ещё и карандаш?! — изумлённо захлопал глазами мальчишка.
— Экий вы однако несговорчивый, — насупился Маркс. — Ладно, если вам мало и карандаша, добавляю ещё одну марку с портретом королевы Виктории. Посмотрите, какой у её величества здесь божественный вид. Будто она денно и нощно заботится о том, чтобы у вашего друга Боба были приличные штаны. Ну, берёте в придачу к ножичку карандаш и великолепнейшую из марок? По рукам?
Они ударили по рукам.
— Куда теперь? — поинтересовался Маркс.
— К Штанам! — восторженно крикнул мальчишка. — Узнаю, может, он и вправду заболел. И пусть глянет на мой ножичек. Теперь-то я с ним ни за что в жизни не поменяюсь. Будьте здоровы, сэр!
— Всего вам доброго, — сказал Маркс вдогонку счастливому, уже почти растаявшему в тумане мальчугану. — Передайте от меня привет Штанам!
* * *
Уголь в камине, пока Маркс прогуливался, догорел. В комнате потеплело. Опустившись в кресло за столом, Маркс погрузился в рукопись и забылся…
Женни уже несколько раз заглядывала в комнату, звала обедать.
— Да, да, Мэмэ, — не поднимая головы, отзывался он. — Сейчас, дорогая. Один момент. Сейчас я буду в столовой.
Честно говоря, он до сих пор не может привыкнуть, что у них теперь есть столовая, что у каждой из дочерей собственная комната. Ведь еще не так давно они вшестером ютились в двух крошечных комнатках на Дин-стрит. Жить бы им там и поныне, если бы не наследство, полученное после смерти матери…
