– Те почувствуют волю, начнут разбегаться, как мы их потом собирать будем?
– Да еще и к тайчиутам перебегут, усилят наших врагов.
– Нет, никак нельзя доверить все молодому парню.
– Выделим ему долю, пусть подрастет, а там видно будет.
– Улус Хара-Хадана собран нашими силами, – перекрывая другие голоса, тяжело кричал Бату-Мунхэ. – Кто в татарскую войну, если не мы, бегали за добычей? Кто пригонял брату стада и табуны?
Было решено весь улус брата – подданных, войско, скот и лошадиные табуны – поделить между собой, а семье покойного в будущем, дождавшись мирной поры, выделить приличную долю. Осиротевшую семью Хара Хадана решено было отдать на попечение его младшего брата Ухэр-нойона.
Когда после долгих обсуждений совет, наконец, закончился и усталые братья вышли из юрты, солнце уже перевалило за полдень. У внешнего очага их поджидала толпа керуленских нойонов. Перед ними вышел Хя-нойон и, громким кашлем поправив голос, объявил:
– Мы решили улус нашего брата поделить между собой.
Ожидавшие недовольно переглянулись.
– Ну, выбрали время делиться…
– И войско, что ли, поделите?
– Если делим улус, значит, поделим и войско.
– А кого из вас мы должны считать старшим, вместо Хара Хадана? – задал им главный вопрос Дэй Сэсэн. – Кто возглавит ваш род?
На это ответить джадаранские нойоны оказались не готовы. Хя-нойон оглянулся на Бату Мунхэ. Тот, с каменным лицом глядя перед собой, молчал. Хя с досадливым прищуром огляделся вокруг, стараясь не встречаться глазами с нойонами, сказал:
– Между собой мы уж как-нибудь договоримся. Это наше дело.
– Значит, среди вас некому взять джадаранское знамя и повести всех против борджигинов? – раздраженно спросил один из нойонов.
– Нечего сказать, – раздавались недовольные голоса, – хороши оказались братья у Хара-Хадана.
– О главном не подумали.
– Додумались только табуны разделить.
– От жадности забыли, какая опасность над всеми нависла.
– А с кем из вас мы должны разговаривать, – раздраженно спрашивал джелаирский нойон, – когда начнется новая война с борджигинами?
– А войско вам зачем в такую пору дробить, растаскивать по углам? – вторил ему пожилой олхонут.
– Кажется, есть у Хара-Хадана взрослый сын, лучше бы его посадили на отцовское место, и то больше толку было бы.
Нойоны, распалившись в негодовании, кидали горячие упреки. Джадаранские братья, набычившись, угрюмо смотрели себе под ноги.
От братьев вышел вперед Бату-Мунхэ, обвел суженными глазами толпу перед собой, зло выкрикнул:
