Тысячники говорили ему о недовольстве людей, о том, что даже молодые неохотно выходят на учения и десятникам приходится чуть ли не с плетьми ходить по айлам и загонять людей в седла. Говорили все о той же тесноте на пастбищах, о свободных землях на севере, между Ингодой и Хилком, уверяли, что там хорошие травы и упорно намекали, что хорошо бы подобраться к ним, пока туда не пришли меркиты.
О тайчиутах вожди помалкивали, но, видно, догадывались, что он обо всем знает и при прямом его взгляде на них отводили глаза. Лишь когда Есугей приказал им распустить свои тысячи по сотням и разведать земли на севере, лица у них, будто, немного посветлели.
И тем же вечером, после короткого пира, они разъехались по своим куреням, довольные, что добились своего, заставив его пойти на уступки. А Есугей невесело думал о том, что ему досталась новая забота: войско, разбросанное по разным долинам, не скоро соберешь при надобности. И старого порядка, которого он добивался все эти годы, уже не будет. На новых местах всегда много неразберихи, споров из-за лучших трав, стычек с чужаками, да и между своими. Сотники, оставшись одни, почувствуют власть, будут своевольничать, могут и беды натворить. А сейчас, перед выборами на ханство, разброд и смуты в его войске вредны как никогда раньше.
Сидя на пиру, выпив архи и немного успокоившись, Есугей вдруг подумал:
«А что, не укочевать ли и мне вместе со своим войском, отделившись от братьев? Всего народа у меня тысяч сорок наберется, а свободных земель вниз по Онону и Шэлгэ[28] много».
Но тут же, трезвея, он оборвал негодные мысли: скоро выборы, а будущий хан не может жить на отшибе.
«Придется подождать, – усмиряясь, окончательно решил он. – Нужно уметь поступиться малым, чтобы сохранить главное. Самое большее до следующего лета продержаться, а там, если будут благосклонны боги, сяду на ханский войлок…»
Сзади приблизилась знакомая поступь рысака Мэнлига. Тот, догнав его, пристроился рядом. По выжидательному его молчанию было видно, что хочет что-то сказать.
– Что случилось? – не дождавшись, спросил Есугей.
– Здесь рядом стоит мой айл, – просительным тоном начал он. – С дойными кобылами…
– Знаю…
– Может быть, заедем, попьем кумыс.
Есугей почувствовал, как у него пересохло горло, и раздумывал, уступить жажде или дотянуть до дома.
– Ехать еще немало и кумыс сейчас, должно быть, холодный, – неотступно упрашивал Мэнлиг и признался: – Я тут хотел распорядиться по хозяйству.
