Наконец, когда солнце перешло на западную сторону, на запотевших, исходивших храпом лошадях они вновь выстроились на прежнем месте. Десятники проезжали вдоль рядов, выравнивая строй.
– А ну, не дышать! – тихо говорили они, презрительно оглядывая вспотевшие лица юношей. – Два раза объехали холм, а распыхтелись, как жирные тарбаганы.
– Перед нойонами чтобы как мертвые были, а то попробуете кнута на праздник.
* * *
Поздним вечером после жертвоприношений богам и общего пира у котлов народ разошелся по излучине. Там и тут зажигались новые костры, люди доставали свои припасы: архи, молочные пенки, вареную сметану, холодную гусятину. Горячей баранины и супа было вдоволь; вокруг больших котлов допоздна суетились рабы, и в них бесперерывно кипело варево, снова и снова наполняясь свежим мясом. Молодежь, уйдя в степь, веселилась по-своему. Нойоны, старейшины и другие знатные люди разошлись по праздничным юртам.
Кият-борджигинские нойоны уединились в одной из юрт, пышно убранной красно-пестрыми сартаульскими коврами. На столиках между блюдами и чашами возвышались бронзовые светильники, огни их красноватыми бликами играли на нетрезвых лицах нойонов. Как и днем на бугре, в середине восседали старик Тодоен, Есугей и Хутугта. Лица у всех, несмотря на праздник, были хмуро насуплены. Стояла напряженная тишина; отчетливо доносились пьяные крики и песни со всей излучины.
– Какие вы нойоны! – презрительно оглядывая лица племянников и приглушенно, будто боясь, что услышат чужие, говорил старик Тодоен. – Вы пока еще щенята неразумные… Сегодня утром Бури при всем народе бьет своего человека за то, что тот проиграл состязание. Какой, скажите мне, нойон ведет себя так неразумно? Приличный десятник при людях не поступает так. Ваши отцы, мои родные братья, вот кто были истинные нойоны. Каждое слово их – как удар топора! Одной бровью шевельнут – и люди наперегонки бегут исполнять. А у вас что? Кричите, деретесь, как малые дети. Тьфу!
Нойоны, отвыкшие от ругани старших, красные от стыда и выпитого, прятали глаза по сторонам.
– Вот Есугей еще напоминает мне моего старшего брата Бартана-багатура… Он единственный из всех вас, кто может повести народ. Настала пора говорить открыто. Я вас всех вижу насквозь! – вдруг, распаляясь, повысил голос Тодоен. – Хватит своевольничать! Стаи без вожака не бывает. Вы все должны дружно поднять Есугея на войлок. А то как бы тайчиуты не опередили вас. Тогда уж на вас такую узду наденут, что не шелохнетесь. Вспомните мои слова, да поздно будет.
