– Отец!
Есугей, чуть помедлив, открыл глаза, оглянулся на него.
– Ты почему не отдыхаешь? Ложись.
– Отец, что самое плохое для мужчины? – уже задав вопрос, Тэмуджин понял, что это то самое, что нужно было ему узнать от отца до того, как они расстанутся.
Есугей еще раз оглянулся на него, внимательно посмотрел в лицо и отвернулся, устремив взор в открытый дымоход.
– Ты правильно задал вопрос, – сказал он, помолчав. – Я хотел говорить с тобой об этом завтра, перед отъездом, но скажу сейчас, раз ты спросил сам… Самое плохое для мужчины, хуже которого не может быть ничего на свете, это потерять лицо. Можно быть и рабом, имея свое лицо, а можно быть нойоном и не иметь его. Утром после сна и вечером перед сном мужчина должен думать о том, как достойно нести свое лицо и не уронить его. Это главная мудрость мужчины.
Тэмуджин теперь знал, какой должен быть следующий вопрос.
– А что самое плохое для нойона?
Есугей сел на кровати и тяжело посмотрел на него.
– Нет большего позора и несчастья для нойона, чем потерять свое знамя, полученное от предков. Можешь потерять и табуны, и людей, но пока в твоих руках знамя, ты имеешь право вернуть свое и добыть другое. Под свое знамя ты можешь собрать воинов, жаждущих добычи и славы, и подданных, ищущих защиты и покоя. Знамя – это небесное право и сила нойона; без знамени он волк, потерявший клыки и беспомощно озирающийся по сторонам. Боги и люди отворачиваются от него, он обречен погибнуть как обессилевший кулан под клювами воронья.
Есугей долго говорил о том, что есть зло, а что благо для воина и нойона, а в голове у Тэмуджина навсегда оседала мысль о бесценности двух вещей – знамени нойона и лица мужчины. Всю свою жизнь до глубокой старости, падая и поднимаясь, стоя у края пропасти и на вершине могущества, он будет помнить эту мудрость, завещанную отцом: беречь знамя предков и хранить лицо мужчины.
Поближе к вечеру зашел Дэй Сэсэн.
– Хорошо ли отдохнули? – с бодрым и радостным видом человека, удачно свершающего важное дело, говорил он. – А мои сородичи уже собрались и жаждут взглянуть на Есугея-багатура, на их глазах разгромившего главную татарскую ставку у Чжили-Буха.
– Не себя показывать я приехал, – с заметным неудовольствием сказал Есугей. – А посмотреть невесту для сына. Скажу прямо, Дэй Сэсэн: я спешу побыстрее сделать дело и возвратиться домой. Ценю твое гостеприимство, но ты нойон и знаешь сам: таких, как мы с тобой, дела никогда не ждут. Давай сейчас посмотрим твою дочь, а завтра мой сын покажет себя, и я поеду.
