А что если дурман, от которого мы бежали, проникнет в головы этих людей здесь? Во всяком человеке сидит алчный и хищный зверь. Разница только в том, какой толщины та культурная оболочка, которая его покрывает. Тонкая оболочка снимается быстрее и легче; толстая — медленнее и труднее. Но начинки под той и другой совершенно одинаковы.
Разве в свое время в высококультурной Германии солдаты и чернь не сбрасывали с мостов и не умерщвляли представителей ненавистного класса так же, как это делали в отсталой России? Разве эксцессы, имевшие место во время гражданской войны в Ирландии, не вызвали бы восторженной зависти у зулусов и дагомейцев?
Мысли вихрем кружились у меня в голове.
Что делать?
— Что же делать, Стивенс? — спросил я моего друга.
Он посмотрел на меня взглядом, который ясно показал мне, что в эти краткие мгновения его переживания были те же, что и мои.
— Если бы вы последовали моему совету, — начал он каким то чужим, беззвучным голосом.
— То?..
— Я бы подошел поближе к этим людям…
— И?..
— Мой друг, — сказал он, прямо смотря мне в глаза, — у меня в каюте есть прекрасный карабин Винчестера и в нем пять патронов…
— Вы с ума сошли, Стивенс!
— Думаю, что нет еще. Но если вы подберете этих людей или дадите им доплыть до острова — я буду иметь полное основание усомниться в здравости вашего рассудка.
— А если они порядочные люди?
— Если только хотя один шанс говорит в пользу обратного предположения, то их все же надо пристрелить.
— Безоружных и едва живых?
— Да. Мы рискуем слишком многим, чтобы принимать в расчет такие мелочи.
— Дайте мне подумать, Стивенс.
Минута мучительных размышлений показалась мне вечностью. Но я решился. Нет, я не убийца. Я спасу этих людей и привезу их на остров. Расстрелять человека никогда не поздно. Я встал.
— Вы решились? — спросил меня Стивенс.
— Да, — твердо ответил я, — я беру этих людей на борт «Плезиозавра».
— И везете их на остров?
— Да, мой друг, везу их на остров.
Бедный Стивенс! Он ничего не сказал. Даже не пожал плечами. Он молча поднялся с места и исчез в люке.
Через пять минут «Плезиозавр» поравнялся с плывшими людьми. Еще через три минуты их подняли на борт судна. Один из спасенных был высокий, сильный и стройный молодой человек лет двадцати восьми. Резкие черты лица, черные, как смоль волосы и большие огненные глаза выдавали его южное происхождение. Когда он, совершенно обессиленный, со словами благодарности упал на палубу «Плезиозавра» — я понял, что не ошибся: человек говорил по-испански.
