— У–у–у! — прогудел он в темную яму, цепенея от собственного глухого и незнакомого голоса.
Большая лягушка испуганно бултыхнулась и замерла у края черного зеркала. Генка просунул в колодец голову и протяжно, как ему казалось, по–волшебному, позвал:
— Лягу–ушка–а!
Он поймал ее и, раскачивая на ладони, подул в испуганные, круглые, как бусины, глаза.
— Боишься, глупая? Плыви, — он вдруг замер и напряженно осмотрел колодец. — Слышь, а может, ты сюда упала? А? Может тебя спасти надо?
Как поступить, Генка не знал: спасать ее или оставить — вдруг это ее дом? Раздумывая, он опустил пальцы в прохладную темную воду. Лягушка подплыла к руке и уткнулась в нее своим тупым носом.
— Дрессированная! — удивился Генка, но тут же понял, что она просит помощи. Обрадованный, он взял ее под пухлое брюшко и поднял наверх.
Два паренька стояли напротив, их появление было столь неожиданным, что Генка вздрогнул.
— Живой, — огорчился тот, что был повыше.
Генка промолчал, прижимая к груди спасенного лягушонка.
Второй, рыжий, оперся на большую гладкую палку, радостно заговорил:
— А мы думали, что ты дохлый. Смотрим, головы нет, одна жопа! Под Варламовой мужику рысь голову отъела, слыхал?
— Нет, рыси нет, у меня вот…
Лягушка почувствовала свободу и прыгнула на колени.
— А ну, покажь, — Рыжий ловко поймал ее и, подняв за одну лапку, стал разглядывать. — От них бородавки бывают, это вредная лягушка. Ее казнить надо, — он откинул палку и пошел к одинокой придорожной березе.
— Как казнить? — не понял Генка.
— Щас увидишь, — ответил Рыжий и обратился к своему товарищу: — Как будем? Как Гитлера или как Геббельса?
Про Гитлера Генка знал много. Он знал, что Гитлер враг, что он фашист, страшный фашист, который сжигает на кострах маленьких детей. Он видел его в кино: тощего, со злыми глазами, в рогатой каске, с огромным мечом в руке. Генка ненавидел его и боялся.
Высокий пацан похлопал себя по карманам и спросил:
— Спички есть?
— Нет, — Генке стало приятно, что его, как взрослого, спрашивают про спички, будто и вправду они могли быть у него. Знать бы заранее, он обязательно взял бы спички с собой, там, дома, на печной складке, лежит несколько коробков, зимою мать каждое утро берет оттуда спички и растапливает печь.
— Спичек нет! — крикнул Высокий. — Давай, как Геббельса!
Мальчики подошли к березе. Рыжий отыскал на стволе сухой сучок и начал насаживать на него лягушонка.
— Зачем вы? Ей же больно!
— Геббельсов на кол всегда садят.
