— Считала! — поправлю я с горечью. — Теперь уже ученая…
— Ну а раз ученая, так нечего страдать. Какая тебе разница, что чужой человек о тебе подумал? Или вообще ничего им о себе не рассказывай — но это мой, а не твой метод, — или же живи открыто, но тогда наплюй на все сплетни и мнения. Впрочем, что я тебя учу?
— Знаешь, я сейчас вспомнила, — не удержусь от соблазна проехаться по Марининой глупости. — Я многое для нее выдумывала. Ну, если вижу, как нравятся человеку подобные темы, что мне, жалко, что ль? Так вот она однажды на полном серьезе обиделась что я — такая бисексуальная и такая распутная — ее, Мариночку, ни разу не попыталась склонить к интимной близости… Я хохотала, как полоумная, когда услышала… Марина всегда очень нервничала, когда в нее не влюблялись. Всегда думала, что с ней, значит, что-то не так, раз все поголовно не сходят с ума от ее неординарности…
— Не язви, Сонычко. — спасет от чернухи Боренька. Остановит мягко, светло, совсем не нравоучительно. — Если она и впрямь гадина — так не стоит из-за нее язык пачкать.
— Она не гадина. — заспорю я, в приступе самобичевания. — Я это все просто так говорю. Из мести, для ответного удара. Ох, и плохая я, Боренька!!!
А он не станет убеждать, мол, хорошая. А просто глянет серьезно так, с пониманием…
— Эй, Сонычко! Подними лицо вверх, глянь в глаза своему тезке! — знакомый громкий шепот возвращает меня к реальности…
В мечтаниях о том, как пройдет наша встреча, я дошла уже до подъезда. Боренька, свесив патлы к соседям с первого, перегнулся через перила балкона и весело меня приветствовал. Разогнав налет белой мглы, на небе действительно красовалось солнышко. И от него, и от Бореньки, и оттого, что эти бесконечные похороны, наконец, закончились, я начала оттаивать.
— Я так рада тебе! — кричу Бореньке, позабыв сразу обо всех его беспутностях и глупостях, — Мне столько нужно рассказать…
— Валяй, — он приглашающее мотает головой. — Только я не один. Я с Танчиком…
* * *
— Файно! — прощаясь, Танчик всегда говорила это слово и описывала в воздухе круг приветливо выставленной вперед ладошкой. В их компании было так принято. «Файно» это завелось среди студентов после выхода одноименного альбома «ВВ», и мне всегда очень нравилось. Эдакое «Всех благ!» смягченное и облагороженное импортной стилизацией.
— Файно! — требовательно и капризно повторяет Танчик, требуя ответа. Ей так хочется приобщить нас к прекрасному, но мы сейчас такие неподатливые.
