Л у к е р ь я. В хате не слышно было.
Б а б а. За таким стоном да воем услышишь…
Д е д. Вот водило — будто все черти из пекла сорвались. И знаю, что хата близко, а не найду тропы, да и все… То в сугроб, то на камень, то чуть со скалы не ухнул.
Б а б а и Л у к е р ь я. Не приведи господь!
Д е д. Вот уж спускаюсь с горы и не пойму, куда ногой ступить, когда вдруг примечаю — что-то в белой тьме засветилось; я на свет поближе подошел, — словно кто-то гуторит, а кто не вижу, слышу выговаривает таким сдавленным голосом и плачет… Я крикнул да туда; пока с камня слез, свет уже погас. Перекрестился, вошел в часовню — никогошеньки, ни следа!
Л у к е р ь я. Кто бы это?
Б а б а. А нечистый, не в хате будь сказано.
Д е д. Да, да! Вот если б сразу бросился на голос, так торчмя вниз головой и полетел бы, потому что я эти мороки знаю, — перекрестился да ощупью дальше… только покрикиваю для бодрости, и что же бы вы думали? двигаюсь боком, и вдруг на минутку словно луч проглянул… повернулся, а возле распятия кто-то припал к кресту и будто плачет… Я перекрестился, крикнул, опять исчезло.
Б а б а. Нечистый… нечистый!
Я с ь к о. А разве он может приблизиться к кресту?
Б а б а. Он не приблизится, а только вид сделает, чтобы человек бросился, да и попал в колодец.
Д е д. Ну, хватит! Антон где?
Л у к е р ь я. Возле кошар; там чуть крышу не сорвало.
Д е д. В такую бурю может статься… Только что же он сделает? Разве утром уже, как утихнет… А Олекса что, с ярмарки не вернулся?
Б а б а. У меня за него душа болит. И тут вон что, господи, а как же в поле?
Д е д. Ну, он же не пеший; да один в такую непогоду не тронется.
А овец в хлеву проведывала?
Б а б а. Куда мне, там такие сугробы!
Л у к е р ь я. Верно, Антон в кошары зайдет.
Д е д. Друг на дружку! Где больше всего нужен глаз, туда никто без меня и не глянул. Старик, старик! А без старика никто ни шагу. (Выходит.)
Б а б а. Много ты наработаешь! Только нос свой всюду тычет! Разве молодых рук мало? Так нет же! Я да я! — и не перечь ему. А как крикнет:
"Хватит", так чтобы все как мертвые замолчали.
Т е ж е, Г а н у л ь к а и О р и с я.
Г а н у л ь к а. Вот каторжные парубки, аж в сугроб загнали.
Я с ь к о. Вниз головой упала, ха-ха-ха!
О р и с я. А ты не задевай!
Г а н у л ь к а. Как же! Да и я одного с кручи как толкнула, так он и покатился!
О р и с я. Ой, не сходи с ума.
Г а н у л ь к а. Только и погулять что теперь. А ты почему удрал?
Я с ь к о. Озяб.
