— О, это ж другое дело! — радуется собеседник, — У нас с семи заседание. Но ты к девяти подходи. Разберёмся.
Он назначает встречу в каком-то неизвестном кабаке. Название это мне ни о чём не говорит.
— Ну, это там, от Никольской сразу… — объясняет Геннадий.
— Таксист разберётся, — обрываю на полуслове, исподволь сообщая, что на роль бедной родственницы пробоваться не собираюсь, — Да, — вхожу в раж, — И не звони мне больше в такую рань. Я в это время ещё не принимаю.
— Принимаешь? — собеседник цепляется за знакомое слово, понимающе хмыкая, потом спохватывается, — Это плохо, что принимаешь. У нас тут табу. Боремся за здоровый образ жизни, такс-кать.
— Видать, есть, с чем бороться, — насмехаюсь и объяснять об иных значениях слова «принимать» не собираюсь, — До встречи.
…Адекватно б восприниматься…/ Не приятно, но не сбывается, — цитирую сама себя, потому как очень в тему, — В раскорячку крадутся мысли,/ На удачу перо наточено./ Всё растрачу на эти выси./ Пусть без сдачи, но чтоб вне очереди…
Пусть без сдачи, точнее пусть без отдачи вовсе, но съезжу, поговорю… Сколько раз уже ездила, разговаривала «о своём о поэтическом»… Всё без толку. Время впустую, слова на ветер, душа навыданье. То толстый дядя-критик вокруг своего неотразимого бесподобия собирал толпу юных поэтиков, чтобы оттачивать на них своё знание жизни, обзывая всё это возрождением «цеха поэтов». То авангардного вида застарелая поэтесса (по совместительству жена известного банкира) приглашала в свой литературный салон (по совместительству роскошную веранду потрясающего особняка), дабы в ограниченном кругу все могли поделиться своими безграничными творческими способностями. То один матёрый журнал объявлял о солидном конкурсе современной поэзии, конкурсе с персональной издательской программой, между прочим…
Жалею только, что не сложилось с журналом. Там всё действительно всерьёз было. Может даже и не куплено ничего. Скорее всего, не куплено. В поэзии покупать невыгодно. Только не сложилось — председатель конкурсной комиссии знакомым, блин, оказался. Не могу ж я, солидная тётка, при всей своей журналистской братии до участия в конкурсах снисходить. Обсмеют мой заплыв в лягушатнике.
— Ты, Марина, — скажут, — Евтушенко своими виршами на целых пять минут охмурила. Он даже на лекцию к американским студентикам опоздал, пока тебе в их же американском коридоре втолковывал, что «Леди Смерть» — цитата неудачная, а в целом стихотворенье твоё очень неплохое и имеет право на большое плаванье. Что ж ты, Марина, — скажут, — После оценки Евтушенко ещё каких-то похвал требуешь? Тебе и так всё легко даётся, а ты ещё и корпящим над победой дарованиям дорогу перебегать пытаешься. Смешно прям и стыдно!
