И когда Вася замолчал, жадно поглядывая на новую скрипку, профессор улыбнулся и сказал:
— Эту скрипку для тебя прислали из Москвы. Жаль, что вечером мне не удалось тебя увидеть.
— Из Москвы? — тихо и удивленно переспросил Вася.
— Из Москвы, — подтвердил профессор. — Там не забывают даже о таких ребятах, как ты.
Профессор сделал строгое лицо, но улыбка проступила на нем, и Вася, еще не веря своему счастью, тоже неловко улыбнулся.
Осторожно, словно боясь, что скрипка исчезнет, как только ее коснуться, он протянул руку к футляру. Осмелев, он вынул скрипку и, все еще не веря, провел по струнам смычком.
Профессор сидел молча, наблюдая восторг парня, и лицо его сияло молодой лучезарной радостью.
Вася осторожно поднял скрипку к подбородку, и уже тогда, забыв обо всем на свете, о страшном дне, о скале Дельфин и зеленой темноте на затонувшей яхте, о Глобе и острой боли в ноге, заиграл.
Он играл уверенно и вдохновенно, как большой мастер. Мощные, сильные звуки взлетали от белых упругих струн.
В этой музыке, которая широким потоком заливала веранду и сад, была молодая, непобедимая радость жизни, и старому профессору показалось, что на несколько минут молодость вернулась к нему.
Вася играл, и музыка его была широкой, как необъятное море, что волнуется под порывами южного ветра.
