— Но мы…
Глаза Тимура потеплели, губы сложились в тёплую улыбку.
— По-прежнему одна команда.
Просиявшая Шира отправилась в палатку, мужчина остался со своими мыслями наедине.
Он не собирался начинать войну, но отомстить. Да. Для начала, он собирался проверить, действительно ли он один из Змеиных охотников. И если это окажется так, то он действительно отомстит. Ему для этого надо было просто в точности соблюсти букву контракта. Одним этим он мог подложить огромную пакость всему народу иллинтири.
Требовалось найти кольцо Повелителя драконов. Затем пробудить водного дракона и вместе с ним покинуть Эссентес. После этого проснувшаяся богиня сама разберётся с теми, кто истребил тех, кого она любила.
Тимур хмыкнул, запрокинул руки за голову и откинулся на спину.
Над головой царило бескрайнее небо, в которое хотелось окунуться и забыться. Но не было звёзд. Лишь влажный тёмный блеск огромной змеи разгонял беспроглядный мрак. И никуда не делось пристальное внимание кого-то огромного, величественного, но не опасного.
Очень скоро Тимур уснул, но сон его был беспокоен и тревожен.
* * *
…Страшно. Темно. Где-то плещется вода, но она не может её разглядеть. Только этот плеск. Только эта темнота.
Она точно знает, что спит, но также точно знает, что проснуться не сможет. Этот сон редкий гость в её жизни. Но он пугает, заставляет кричать во сне от боли, от страха. И раз за разом заставляет умолять кого-то прекратить эту пытку, но она не прекращается.
— Сыграй со мной? — соблазняет чужой голос.
И после этого её пронзает ощущение, словно в тело вонзаются иголки. Это не пытка, это в теле, долгое время находящемуся без движения, восстанавливается кровообращение. Но это больно. А ещё больнее то, что против её воли голос выводит:
— На что?
— На жизни! Это самая интересная игра. Ты ставишь жизнь, проигрываешь её и смотришь на чужую смерть. А я смотрю на то, как тебе больно! Жизнь и смерть — две стороны одной медали. Ты этого не понимаешь, и поэтому так интересно с тобой играть!
Она понимает, что горечь и соль на губах — от слез. Но не может понять, что это за слезы. Отчего они катятся? Потому что больно ей? Или…
— О чем ты говоришь? — спрашивает она, устало опустив руки.
И её мучитель медленно нараспев произносит:
— О жизни и смерти. Но не думай. Тебе пока рано. Ты пока не знаешь. А многие знания — многие печали. Потерпи, когда-нибудь ты поймёшь. Но вряд ли скажешь «спасибо». Ты неблагодарна, но так прекрасна в своей печали.
