Странно, что Жанна не помешала отмене сражения, в котором численно превосходящие французы вполне могли победить. Быть может, она не решалась возражать королю так же решительно, как его капитанам. Недовольство она выражала только в письмах одно из них было отправлено жителям Реймса; "Обещаю и ручаюсь, что не покину вас, пока жива. Это правда, что король заключил на пятнадцать дней перемирие с герцогом Бургундским… Сколько бы ни было перемирий, заключенных подобным образом, я этим очень недовольна и не знаю, буду ли соблюдать их. Но ежели я соблюдаю их, то только потому, что дорожу честью короля".
17 августа в Крени-ан-Валуа королю передали ключи от Компьена сильной крепости в Пикардии, гарнизон которой отказался от присяги герцогу Бургундскому. На следующий день король и его военачальники въехали в город, где Жанна встретилась с командиром гарнизона Гийомом де Флави, сыгравшим в ее судьбе весьма мрачную роль. В Компьене задержались надолго — здесь проходили переговоры с бургундцами, которые закончились 28 августа подписанием нового перемирия, теперь уже на четыре месяца. По нему французы обязались не захватывать принадлежащие Бургундии крепости и даже отдавали им обратно несколько городов, включая тот же Компьен. Взамен посланцы герцога негласно пообещали воздержаться от помощи англичанам. Неясным оставался вопрос о Париже, которым англичане и бургундцы владели совместно: король хоть и отправлялся к его стенам, но дал понять, что штурма не будет, если герцог выполнит свое обещание.
Когда переговоры еще продолжались, Жанна, намученная бездействием, оставила Комиьен и поехала к Парижу с герцогом Алансонским и его отрядом. 26 августа они достигли города Сен-Дени, расположенного совсем рядом со столицей (а позже поглощенного ею). Это было сделано вопреки воле короля, уже готового повернуть войско и уйти за Луару. Волей-неволей ему пришлось последовать за Девой к Парижу и стать лагерем в его предместьях. Момент для штурма был удачный: в Нормандии усилилась активность партизан, и Бедфорд отправился туда с большей частью армии. В городе осталось не более 2000 английских и бургундских солдат. Правда, на их стороне были симпатии многих жителей столицы, но там имелись и сторонники арманьяков, готовые в нужный момент оказать помощь королю. Присутствие Девы воодушевляло и их, и французских солдат, которые по-прежнему рвались в бой.
Но странное дело — дар предсказания будто бы оставил Жанну. Она никому не говорила, что возьмет Париж, что Бог велит англичанам оставить город. Голоса, не оставляющие ее прежде без поддержки, на время замолчали. Только крепло странное чувство, что Бог оставил ее, что она выполнила свою задачу и обречена теперь исчезнуть — может быть, вернуться домой, как ей хотелось? Но теперь ей и дома не дадут покоя, да и как оставить без присмотра армию, короля, всю Францию? Нет, нужно идти в этот поход, в котором — она все яснее понимала это, — у нее нет шансов победить.
