были гораздо более доступными, чем сегодняшние докторские программы. В период между 1970 и 2003 гг. несколько сот аспирантов получили степени (либо
cand. polit., либо
mag. art.), проведя исследования с помощью разнообразных дотаций, займов и грантов от государства. Все эти люди получили аккредитацию профессиональных антропологов. Начиная примерно с 1990 г., вслед за введением докторской степени нового образца (
dr. polit.) по аналогии с «Ph.D.», такая докторская степень стала стандартным условием для получения профессиональной аккредитации.
На уровне студенческого образования популярность антропологии росла так же, как и на уровне аспирантского, особенно со второй половины 1980-х годов. Приведу забавную историю. Однажды, накануне ежегодной встречи с первокурсниками в 1990 г., я спросил коллегу, профессора Арне Мартина Клаусена, о том, сколько студентов он ожидает увидеть в этом году на курсе. Пожав плечами, тот засмеялся и сказал: «Где-то от 75 до 150» (подразумевая, что точно предугадать уже ничего невозможно). Каково же было наше удивление, когда, войдя в аудиторию, мы обнаружили 340 студентов! Надо сказать, что многие из тех студентов, конечно, прослушали всего лишь один годовой курс по антропологии, но все равно даже этого порой достаточно, чтобы дать почувствовать людям «магию» антропологии, ее способность тонко проникать в суть человеческих дел. В самом деле, немало сегодняшних журналистов, чиновников и даже политиков в возрасте до 50 лет имеют за спиной университетское образование со специализацией по антропологии (даже кронпринцесса Метте-Марит слушала антропологию в Осло, перед тем как обвенчалась с кронпринцем!).
Антропологические веяния, таким образом, проникают в общественную сферу даже и без активного участия самих антропологов. Более того, норвежским школьникам дается небольшой объем антропологии в последний год обязательного обучения (оно длится 10 лет и обычно сопровождается тремя годами продвинутого обучения на уровне «высших классов»). Здесь, в рамках занятий по обществоведению (Samfunnsloere), даются начальные основы антропологического знания, что — по крайней мере теоретически — знакомит всех школьников с фактом существования такового. На этапе продвинутого обучения социология и антропология входят в число факультативных предметов, и на них ежегодно записываются от 7 до 10 тыс. учеников.
Однако о существовании антропологии так хорошо знают в норвежском обществе и по причине активной «включенности» антропологов в жизнь последнего. Не проходит и недели без того, чтобы антрополог не выступил в печати, на радио или телевидении. В 1995 г. ведущий журналист издания «Aftenposten» Хокон Харкет (человек, имеющий научное образование) опубликовал пространную статью, в которой высказал мнение о том, что если в 1970-х годах общественные обозреватели мыслили как социологи, то в 1990-х в них «начали зарождаться антропологи», ибо именно антропологические идеи о культурных различиях, о конструировании норвежской национальной идентичности, о современности традиции и грехах этноцентризма стали так очевидно проникать в общественное сознание (в других странах вину за подобные тенденции нередко возлагали на «постмодернизм»!).
