– Я же не был на войне... Простите... Извините... Если что не так...
Как и минутой раньше Митрофан, растерялся сам директор. Он посмотрел сперва на людей, и те не могли не заметить, что почувствовал себя Иван Иванович неловко, однако потом быстро нашелся и просто попросил Митрофана исполнить для всех фронтовую мелодию. На выбор. Услышав эту просьбу, Митрофан слегка улыбнулся, и вскоре пальцы побежали по пуговицам гармошки... Он играл и пел:
–Ты ждёшь, Лизавета,
От друга привета,
Ты спишь до рассвета,
Всё грустишь обо мне.
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем боевом коне.
И незаметно Митрофану начали подпевать. Сперва директор, потом гость из Эстонии, историк, колхозники, школьники…
Ховошка легонько, словно развлекаясь, ткнула пальцем в Наталью, а когда та глянула на нее, сказала серьезно и требовательно:
–А ты чего? Не отставай!..
На деревней плыла песня:
Приеду весною,
Ворота открою,
Я с тобой, ты со мною
Неразлучны навек,
В тоске и тревоге
Не стой на пороге,
Я вернусь, когда растает снег!..
То ли от того, что женщины перед этим выпили по капле, то ли по какой другой причине, но их голоса выделялись в этом стихийно образовавшемся людском хоре... Даже Митрофан придержал свой баритон: бежите, бежите вперед, девки, пускай знают все, что вы есть, что живете, что не покорились всем невзгодам и напастям ... Я уже за вами как-нибудь. Так и быть.
5.
У памятника вскоре стало тихо. Праздник покатился в сторону школы. Дети, расчувствовавшись от увиденного и услышанного, расслабились, начали дурачиться: конечно же, им хотелась показать гостям из Эстонии, что они дома герои, а не лишь бы кто. Им никто и не делал замечаний. Пускай позабавятся, пускай побузят. Сегодня можно. Сегодня такой день, когда, говорят, и генералы толкаются. Беспорядочно кто-то стучал палочками по барабану, а в горн также хотелась подуть каждому, поэтому сюда, к памятнику, доносилась какая-то бессмыслица.
Для гостя из Эстонии праздничный стол накрыла жена Ивана Ивановича, их домик на территории школы, туда же пригласили и историка Николая Кирилловича, но он сослался на то, что пока не может, надо проследить, чтобы в школьной столовой дети были накормлены и напоены. "Я быстро! Пока вы тут то да это, и появлюсь. На меня глядите". Иван Иванович удивился: "Разве там некому проследить?" – "А, и правда!"
У памятника остались Ховошка, Наталья и Митрофан. Женщины опять разложили на скатерке еду, поставили в центр початую бутылку водки – это раньше, когда были помоложе, приносили они сюда самогон, сейчас этим не занимаются: есть, слава Богу, за что купить и с заводской этикеткой. Митрофан косо посмотрел на центр скатерки, как бы между прочим спросил:
