Первый этаж находился в состоянии перманентного ремонта. Ободранные стены, плафоны завешены газетами, пол устелен рваным полиэтиленом. Дважды пришлось протискиваться мимо пустых козел.
— Принцип постоянного улучшения! — похвалилась комендантша. — Ни секунды простоя! Наконец-то я добилась ремонта на первом этаже. Скоро и здесь будет рай. Заживете как сыр в масле!
Я шла следом, запинаясь о понатыканные по углам ведра, банки из-под краски, доски. Заведя меня в полутемный закоулок, комендантша зашерудила около какой-то двери. В коридорчике пахло ремонтом и неуютом, какой обычно бывает в общежитии с обширным проходным двором.
Наконец моему взору явили крошечный темный чуланчик с маленьким узким окном.
— Вот! — с гордостью распростерла руку комендантша, приглашая вступить в будущую опочивальню.
Одно радовало: выбеленная комнатушка создавала обманчивый эффект чистоты. В углу стояла кровать с панцирной сеткой, у окошка притулился столик, явно выброшенный из столовой за ненужностью, в силу кособокой трехногости. Отсутствие четвертой ножки компенсировалось облезшим подоконником, на который опирался столик. Рядом с кроватью приткнулась небольшая унылая тумбочка в компании шаткого стула без спинки.
И все. Кто-то явно сэкономил на обстановке.
Комендантша, вручив ключ с таким видом, будто он отпирал расписные хоромы, заявила:
— Радуйся, что отдельная комната. Не каждому похожая удача выпадает. Сейчас принесу постельное белье.
Я прошлась по комнате. По моей личной комнате. Отдельной. Моей.
Этот пункт с лихвой перекрывал имеющиеся недостатки чуланчика. В общежитиях других ВУЗов зачастую компаньонки по комнате первыми начинали подозревать соседку в бездарности и наглом обмане.
Меня порадовало, что сетка на кровати оказалась не растянутой. От окошка немилосердно дуло. Через грязное стекло открывался вид на чугунную решетку институтской ограды. Дверь гуляла на шарнирах.
Я покрутила ключом в замочной скважине. Несмотря на убогость, замок, как ни странно, хорошо открывался и закрывался. Хлипкий косяк и сквозные отверстия в дверном полотне говорили о том, что дверь неоднократно выбивали, и без семи пядей во лбу стало ясно, почему. Куски сломанной когда-то облицовки позже сложили паззлом и наспех приколотили.
Выключатель повернулся — ничего не изменилось. С потолка свисал пустой патрон без лампочки.
Появилась комендантша, принесла серого цвета белье, пахнущее сыростью, и тоненькое одеялко.
— Обживайся. Будь как дома, — потрепала меня по голове. — Если что, обращайся.
