— Василий Егорович, полно махаться-то: у нас еще вон сколько делов сегодня, одной сушки уйма! Пойдем завтракать! — позвала она. — Около дому-то я сама потяпаю.
На крыльце появился Миша, потиравший кулачками глаза.
— А ты, косец, куда вскакиваешь — спал бы да спал, — потормошила Манефа русые Мишины волосы. — Поди-ка сполоснись водичкой — сразу встряхнешься.
В избе у Манефы опрятно, потому что одна живет, всюду половички, на прибранной постели — подушка острым углом вверх, покрытая тюлевой накидкой. В окошко вставлена рамка, обтянутая марлей, чтобы не попадали комары.
— Хорошо у тебя, Андреевна, — похвалил Василий Егорович, усаживаясь за стол.
— Я и говорю, как на курорте. Ребята приедут, дак отдыхают всей душой.
— А все же умотали отсюда.
— Не одне они: так уж повелось. Венюха хоть на заводе устроился, квартиру получил, а Костя ведь на торфе бульдозеристом. Я ему: подумай, чужую землю лопатишь, а свою бросил. Нешто там лучше? Главное, живет в общежитии, до сих пор не женится, а парню двадцать шесть лет. Боюсь, избалуется, вино пить навадится: что он там без догляду, на своей воле? — беспокоилась Манефа. — Был в отпуске, все бегал в Осокино к Шалаевой Галине: похоже, свадьбу сыграют, дак, думаю, останется здесь.
Манефа поколдовала на кухне и, улыбаясь, вынесла оттуда на специальной фанерке пирог-черничник.
— Вот я чем вас угощу! Ну-ка, Миша, держи, только не испачкайся.
Теплый, сытный запах пирогов наполнял избу, и, кажется, ничего на свете не было вкусней этого черничника.
— Вот это, я понимаю, пирог! — восхищался Василий Егорович — Как, Миша? Нравится у бабки Манефы?
— Угу.
— Косцов-то надо кормить как следует. Егорович, бери побольше кусок, ешь досыта, — потчевала хозяйка.
— Ну, Миша, придется и тебе брать грабельки да ворочать сено: надо отрабатывать такой харч, — шутил Василий Егорович.
— А когда корзиночку доплетешь? — напомнил внук.
— Сейчас все изладим.
Они вышли на крыльцо мастерить корзиночку из бересты. Мише заманчиво было наблюдать, как в умелых руках деда, переплетавших берестяные полоски, постепенно вырисовывается форма кузовка. Василий Егорович тоже увлекся занятием, что-то гудел под нос, стараясь поплотней подогнать лычки, порадовать внука красивой поделкой. И кузовок получился на загляденье аккуратный, легкий, снаружи желтый, изнутри розовый — из рук выпускать не хочется.
— Ну, Миша, благодари дедушку! — удовлетворенно качала головой Манефа. — Вот пойдешь с мамой в лес, наберешь в кузовок ягод.
