— Я не читал этой газеты. Она на фронт не пропускается.
— Из всех социал-демократов только Плеханов на правильной линии стоит, — продолжал Рожнов. — Он говорит, что все партии должны объединиться, пока происходит война. Надо добить немцев в полном единении с союзниками, а потом, покончив с войной, можно переходить к осуществлению внутренних реформ.
— «Сначала успокоение — потом реформы», так, кажется, Столыпин в 1906 году говорил, — шутливо заметил я.
— Конечно, сначала кончить войну, а потом делать революцию, — солидно произнес Рожнов.
— Грешный я человек, слаб насчет всевозможных партий. А надо познакомиться.
Я лично смутно представляю себе разницу между социал-революционерами и социал-демократами. Одно мне ясно: что социал-революционеры за то, чтобы земля была немедленно от помещиков взята и передана крестьянам, а социал-демократы за то, чтобы установить восьмичасовой рабочий день.
Но вот, что такое большевики, надо будет познакомиться подробнее.
Огромна тяга солдат к чтению. Литературы на фронте никакой нет. Из газет получается главным образом «Армейский Вестник», официальный орган прежде штаба армии, а теперь армейского комитета. Изредка доходит «Русское Слово» и «Киевская Мысль». Очень редко, отдельными экземплярами газета «Вперед».
Полковой комитет нарядил специального человека в Москву для покупки литературы и программ различных партий. Целый ряд газет, как например «Социал-демократ», о которой говорил Рожнов, в полк совсем не попадают.
Все же, видно, фронт остается фронтом, и распускаться здесь не позволяют.
Когда я возвратился от Максимова, Ларкин сообщил мне, что уже несколько раз заходили Васильев и Анисимов справляться о моем приезде. Разговор идет — следует ли идти в окопы.
— Вот тебе на! Если мы не пойдем, так кто же пойдет? Значит наш полк будет лодырничать, а финляндцы сидеть?
— Другие полки не идут, г. поручик, — перешел Ларкин на официальный тон.
— Какие другие?
— 611-й полк не идет.
— Откуда ты знаешь, что он не идет? Ведь до этого полка верст шестнадцать.
— Солдаты знают, у них связь установлена.
— Расскажи поподробнее, что ты знаешь.
— Я ничего не знаю, ваше благородие.
— Во-первых, я не благородие, а во-вторых, что ты за идиотский тон принимаешь?
— Простите, господин поручик.
— Опять поручик…
— Дмитрий Прокофьевич. Наши ребята послали по соседним полкам своих представителей узнавать, как там делается. Пришли и говорят: 611-й полк отказался третьего дня на позиции итти. Заявили, что с этим командиром они не пойдут.
