Снова смотрю на карту. Ехать вперед уже не рискую. Направляюсь обратно на торную дорогу, чтобы встретиться с полком. И только что выехал из леса, как перед моими глазами предстал во всем своем вооружении наш полк, двигающийся в сторону Малой Креницы. Оказывается, я его перегнал на целый час. Пришпорив скакуна, я бросился почти галопом к штабу.
Первыми попались на глаза полковой поп, о. Николай, и Моросанов.
— Чего это, прапорщик, вид у вас такой торжественный? — обратился ко мне поп.
— С австрийцами дрался, батюшка, только сейчас от них вырвался.
— Картой надо пользоваться, прапорщик, а так не только к австрийцу, но еще похуже куда угодить можно.
Подъехал к Моросанову. Тон его повышенный:
— Теперь мы гнать будем австрийцев до самого мира и получать кресты, не то, что раньше было, когда под Сапановым сидели.
Вскоре подъехал Радцевич-Плотницкий, выехавший с места ночевки полка позже его выхода больше, чем на час.
Я представился полковнику, заявив, что сдал обоз 1-го разряда поручику Ханчеву.
— Отлично сделали, прапорщик, я думаю вас назначить младшим офицером 12-й роты. Там сейчас безлюдь. Рота находится на руках одного фельдфебеля. Вы сегодня же вступите во временное командование ротой впредь до прибытия Ханчева, а потом видно будет.
— Слушаюсь.
Радцевич посмотрел на часы и распорядился двинуть полк дальше.
Прошли еще километра три. Лес окончился. Перед нами расстилалось широкое поле, засеянное хлебами. На самой опушке леса приютилось несколько хат селения Малая Креница.
Дальше за этим селением началась песчаная почва, чрезвычайно тяжелая для пешеходов и для повозок. Ноги вязли в песке и солдаты с трудом продвигались вперед.
За Малой Креницей, километрах в трех — Радзивиллов, пограничное русское местечко, за которым через небольшое расстояние должен быть австрийский городок Броды. Радзивиллов — пограничный пункт, через который в мирное время русские путешественники ездили в Австрию.
За все время пути со стороны австрийцев не было никаких признаков жизни. Подошли к самому Радзивиллову. При входе в город полк был встречен старейшими жителями во главе с местным городским самоуправлением и духовенством с иконами и хоругвями, с хлебом-солью. Радцевич выехал вперед полка, принял хлеб-соль от депутации и сказал, что русское войско несет освобождение великого славянского народа и ждет в этом смысле содействия со стороны местного населения.
Церемония с поднесением хлеба-соли, а также ответная речь командира продолжалась не более десяти минут. Депутация стала расходиться, как вдруг со стороны австрийцев в сторону нашей колонны пронеслось несколько артиллерийских снарядов и откуда-то справа понесся пулеметный огонь. Полк, находившийся в походных колоннах, дрогнул, порядок колонн немедленно нарушился. Люди в поисках защиты от летящих снарядов и пулеметных пуль бросились прятаться за близ прилегающие здания. Командир полка с адъютантом Моросановым, а также попом укрылись в ближайшем крупном здании, оказавшемся гминным правлением. Я вместе с прапорщиком Завертяевым спрятался за одно из нежилых строений, неподалеку от гминного правления.
