Фрау Гольднбрант, оказалась милой дамой лет сорока пяти. Нам не было предложено ни кофе, ни стакана воды, хозяйка сразу приступила к делу. В зал она выкатила инвалидную коляску с дедушкой, таким старым и сонным, что я испугалась. Да на такого даже дышать страшно, рассыплется от старости.
Фрау что-то быстро лепетала на немецком, Лилька переводила довольно шустро — «он должен быть накормлен, выгулян, памперсы менять по мере надобности. В залог вы оставите свой паспорт, расчет каждый день, двадцать евро».
Лилька возмущенно встала со своего места, я тоже.
— Хорошо тридцать, — поддалась на провокацию фрау.
Нас выпроводили восвояси. Оказалось фрау Гольднбрант, сегодня взяла выходной в магазине, и мои услуги понадобятся ей завтра. «Пошли в магазин, — решительно заявила подруга. — Купим тебе юбку длинную, так хозяйке захотелось».
Дома, разогрев купленные в супермаркете полуфабрикаты, мы сели с Лилькой, и предались и празднику живота и ностальгии воспоминаний.
Говорила в основном Лилька, видно истосковалась в этом мире лживых улыбок и показного сочувствия.
«Как меня любили, сколько мальчишек было у моих ног. А Юрка в Москве крутой перец, сеть бутиков, а ведь я могла быть его женой, или Вадим, тот в Корее, ресторан держит. Нет, все таки дура я, дура».
День закончился слезами, моими и Лилькиными. Ей было легче, она плакала о прошлом, а я о будущем.
Время было шесть утра, Лилька еще сладко спала, когда я отправилась на работу.
У нужного мне дома стояла странного вида машина, напоминающая катафалк. Когда я увидела фрау Гольднбрант, с черной траурной лентой на шляпе, мне стало грустно.
«Работа накрылась медным тазом», — так у нас в России говорят.
Пришлось возвращаться домой к подруге.
Лилька нисколько не расстроилась. Оказалось, она основательно подготовилась к моему приезду. В записной книжке лежало еще три объявления, и мы тут же поехали в престижный район мегаполиса. Здесь жила немолодая супружеская пара, ухаживать надо было за лежащей старушкой, по всей видимости, пребывающей в полном маразме. Плата за работу бала всего двадцать евро, и хозяева не уступили ни монетки.
«Экономисты хреновы», — плюнула Лилька окурок в урну. — «Лишь бы налоги не платить и социал. За копейку удавятся».
Утро, очередного рабочего дня, встретило меня все тем же мелким дождем, казалось он не кончиться никогда. Следуя Лилькиным инструкциям, данным мне вчера, я смело зашагала к метро, и приехала на работу точно в срок. По домофону мне долго никто не отвечал, потом вышел консьерж и сказал на ломанном русском: «Поутру старушка — де представилась». И даже передал мне пять евро от несостоявшихся хозяев.
