В Москве меня встретила Элька, на шикарном «Лексусе», цвета птицы счастья. Да, да той с ультрамариновыми крыльями. Пентхаус, и все то же меню, что и в нашем далеком детстве: штрудели. Мама Эли готовила их почти каждый день. Кормить семь ртов, когда оба родителя инвалиды по болезни сердца, было почти невозможно. Вспомнили с подружкой, как она бухнулась в обморок на уроке литературы, элементарно от голода, потом смеясь — о математической олимпиаде.
Элю выдвинула от школы на городскую математическую олимпиаду, да она бы и в Москве бы всех победила, но она отказалась.
— Вера запрещает, — смотря упрямо в пол, сказала прозрачное создание.
— Вон! — орала директриса. Вернись Гейндрих, иди, подумай, поговори с родителями.
Элька так и не пошла на олимпиаду, уехала в 90-х в Германию, а теперь вот логист в огромной и жутко престижной компании здесь в России.
Выслушав мой рассказ, она взяла мой паспорт и, постелив мне в гостевой комнате, сама ушла к себе в кабинет.
— Доброе утро соня, — Эля была в строгом офисном костюме.
— Эль, ну не томи, что там не так?
— Все нормально, под лупой смотрела все страницы, виза, печать вот метки германской полиции все нормально.
Элька уехала в офис, и я впервые за много дней позволила себе расслабиться, уснула, сном праведника.
Разбудил меня включившийся домофон.
— Это консьержка Анна, Господа из 324 квартиры, к вам посетители.
— Кто?
— Приличные люди, из посольства Абу-Грейда.
— Нет!! Это ошибка. Не пускайте!
Я позвонила подруге и та приехала, правда знаменитые московские автомобильные пробки, задержали нашу встречу, часа на три.
Я рассказала подруге о визите моих «африканских друзей».
— Ты не обижайся, полетишь в одну южную страну, причем насколько я знаю, границу ты сможешь перейти без проблем и без регистрации.
Конечно, это решение она приняла еще вчера, кому нужны чужие проблемы.
— Эля не пугай меня, я со страха ничего не понимаю.
— Глупышка, я про Узбекистан, и город твоей студенческой молодости — Ташкент. У тебя ведь связи в самом КГБ узбекском.
— А это ты о Абдали! Точно, он полковник там в органах.
— Вот и славно, полетишь до Чимкента, там, на такси до приграничного поселка, а там он тебя и встретит. Сама не звони, давай номер я с работы позвоню. Все поехали в аэропорт.
Я, конечно, не стала спорить: во — первых от обиды, во-вторых, я верила Эльке, больше чем кому либо.
Если она так решила, значит, так надо.
Вспомнились упреки сына, что живу чужими подсказками, что не умею хитрить, требовать и настоять на своем. Ну, меня уже не переделать, буду доживать «белой вороной» в наш прагматичный век.
