Глядя на эти солнца, Ивасик почему-то вспомнил вдруг метельный морозный вечер и одинокую фигуру под деревом.
Он посмотрел на Тининого отца. Тот лежал в жару, бессильно откинувшись на подушку, по в глазах, которые он близоруко щурил на его маму, была несказанная детская радость.
Ивасик вдруг почувствовал, что в сердце у него нет уже того ревнивого страха, который был недавно, а есть только сочувствие и жалость.
Он подошёл к Тине, которая смотрела на него испуганными глазами, и сказал тихо:
— Не переживай, Христя… Раз мама тут, всё будет нормально. И улыбнулся.
Он впервые назвал её Христей, как называл её только отец, и сказал не «моя мама», а просто «мама».
Тина улыбнулась ему сквозь слезы.
…Во втором классе у них уже была одна фамилия — Ярёменко:
Тина и Ивасик Ярёменки.
Одноклассники не сразу привыкли к этому. Гришка Гонобобель даже пробовал хихикать, а Соня Боборыка и Люська Заречняк — сплетничать.
Но Ивасик взял Тину за руку, стал посреди класса и сказал:
— Это моя сестра. Моя мама — её мама. А её папа — мой папа. И кто будет хихикать и сплетничать об этом, тому я дам по голове.
Одноклассники постепенно привыкли.
В четвёртом «А» это теперь чуть ли не самая счастливая, самая весёлая, самая дружная семья — семья Ярёменков: папа, мама, брат и сестра.
* * *
— Ну так что? Подойдём к Ивасику? — спросила Шурочка.
— Не надо, — сказала Тина. — Если бы это сделал он, я бы знала. От меня он бы не стал скрывать.
— Так зачем было говорить? — пожала плечами Натали. — Ох уж эти сестрички!
— Слушайте, а… а может быть… вы только не смейтесь… — Тая Таранюк покраснела. — Но в жизни как раз бывает так, что героем оказывается тот, на кого меньше всего думали.
— Кого ты имеешь в виду? — прищурилась Шурочка.
— Валю… Тараненко.
— Тараненко?! Валю?! — Шурочка сделала большие глаза.
— Представьте себе! — многозначительно кивнула Тая. — В жизни именно так и бывает.
— Вообще-то… кто его знает… — почти согласилась Натали. — Во всяком случае, в детективах точно. У Агаты Кристи, например, или у Сименона. Я читала… в оригинале.
Как это ни печально, но Валя Тараненко был трус.
С самого детства.
И в детском саду его все обижали, колотили, а он не мог дать сдачи. И в первых классах тоже.
Ну что это, люди добрые, за закон такой удивительный. Нетрусов никто и пальцем не трогает, а если ты трус, то вроде на тебе написано: каждый тебя и локтем толкнёт, и на ногу наступит, ещё и обругает при этом чего, мол, крутишься под ногами. Беда, да и только!
