— Нет-нет, папочка! Всё в порядке, — поспешила сказать Тина.
По дороге домой Ивасик молчал.
И только дома вдруг выкрикнул отчаянно:
— Зачем он тебе?! Зачем они нам?! — и горько заплакал. Мама растерянно замерла, потом порывисто обняла его:
Ну успокойся, успокойся, сынок! Что ты! Что ты… Никто, никто мне, кроме тебя, не нужен. Никто!
Лишь когда он перестал плакать, она тихо сказала:
— Я почему-то думала, что они тебе нравятся. Мне так казалось… А если пет, то, конечно…
Он ничего не ответил.
На следующий день, когда родители пришли забирать их после продлёнки, Николай Иванович и Лидия Петровна стояли уже в разных концах вестибюля. Будто незнакомые. Тинин папа то и дело поправлял пальцем очки на переносице и смущённо улыбался. Никаких шуток, никаких острот. Ивасикова мама смотрела устало и безразлично.
Наступил Новый год, а потом каникулы.
Ивасик совсем успокоился.
Только заметил, что мама перестала прихорашиваться и напевать.
Однажды в конце каникул поздно вечером мама подошла к окну и вдруг в отчаянии махнула рукой, потом резко обернулась и взглянула на Ивасика. Неизвестно почему, Ивасик сделал вид, что ничего не заметил. Но через минуту подошёл к окну и посмотрел на улицу. На той стороне под деревом против их дома кто-то стоял. Был мороз, метель, одинокие прохожие торопились, стараясь быстрее спрятаться в дом или троллейбус. А этот стоял, топчась на одном месте, и ёжился от холода. Потом вдруг дёрнулся и спрятался за дерево.
Фигура показалась Ивасику как будто знакомой. Но различить было трудно далековато, темнота и метель.
Мама уже постелила постель и позвала его спать. И снова, сам не зная почему, Ивасик не сказал маме ни слова о том, что увидел.
Через два дня каникулы окончились.
Как всегда после каникул, настроение у всех было приподнятое, весёлое. Переговаривались, рассказывали друг другу разные новости, смеялись.
Только Тина сидела почему-то за партой опустив глаза, поникшая, молчаливая.
Её уже спрашивали и Шурочка Горобенко, и Аллочка Грацианская, и Соня Боборыка:
— Чего это ты? Что с тобой? Может, больная? Но Тина деланно улыбалась, махала рукой:
— Да нет, ничего! Всё нормально.
И лишь когда возле неё сел Ивасик и тоже спросил: «Чего ты?» — она вдруг глубоко вздохнула и тихо ответила:
— Папа заболел. Температура тридцать девять и семь. Подозревают воспаление лёгких… А в больницу не хочет… из-за меня. — И подбородок у неё задрожал.
У Ивасика сжалось сердце.
— Ну, не переживай… Выздоровеет. У меня тоже было когда-то воспаление лёгких… крупозное. Я ещё совсем маленьким был. Мама целые ночи меня вот так на руках носила. Чтобы не было отёка лёгких. И — как видишь… Выздоровеет. Не волнуйся… А кто с ним сейчас?
