[11].
Даже теперь, когда деньги потекли к Уильяму рекой, он вел свои дела с большой рачительностью – многие сказали бы, что он проявлял мелочность. Во время второго турнира между Ане и Сорелем у него увели двух лошадей. Сам Уильям в это время был пешим и не мог ничего сделать. Это была все же скорее предприимчивость, чем криминал. Тем же вечером Маршал потратил много часов, чтобы добиться освобождения своих лошадей, и позднее искренне радовался, что сумел выкупить одну из них всего за 7 фунтов, в то время как она стоила все 40. Также Уильям воспользовался своей репутацией, чтобы нагнать страх на «трусливого» рыцаря, совершившего этот поступок, и заставил его признаться в воровстве перед лицом своего дяди, знаменитого рыцаря Уильяма де Бара. Высокий статус Маршала означал, что в его слове никто не может усомниться, даже де Бар (который, кстати, сделал все возможное, чтобы урегулировать неприятный инцидент). По мнению биографа, Уильям всего лишь поставил молодого выскочку на место, но трудно не прийти к заключению, что Маршал использовал свое положение весьма беспринципно.
Во время этого критического этапа своей карьеры – процветания на турнирах – личность Уильяма становится немного более понятной. Он – человек, наделенный редкой физической силой, отвагой и стойкостью. Он понимает и строго придерживается рыцарского кодекса чести того времени. Некоторые его действия могут не совпадать с нашим представлением о «рыцарстве» – коварство на поле боя, самовосхваление и бесконечный материализм, – но не может быть сомнений в том, что современники Маршала искренне считали его образцом совершенства. Его поведение и достижения были именно такими, каких ожидали от chevalier.
Отец рыцарства
Молодой король в конце 1170-х годов тоже стал звездой в турнирном мире. Но в отличие от его друга и соратника Уильяма Маршала мерилом славы короля было не только его собственное искусство в обращении с оружием, а богатство определялось не выкупами и добычей. Молодой король сражался в сердце своей свиты, и, естественно, рыцари должны были защищать своего господина от врагов. В отраженном свете достижений его воинов на турнирах слава короля многократно укреплялась. Помимо этого Генриха превозносили за щедрость и покровительство.
Современники сравнивали молодого короля с Александром и Артуром, великими героями прошлого, и назвали «отцом рыцарства». Так было, потому что после 1177 года Генрих собрал одну из самых впечатляющих военных свит в Европе, куда входили воины из всей Анжуйской империи. Очевидным доказательством знаменитости Генриха было количество и качество рыцарей в его mesnie. Автор «Истории Уильяма Маршала» упомянул о желании молодого короля всегда иметь на службе только достойных людей, и его бесконечная щедрость установила новые стандарты в Северной Европе. Люди, подобные Филиппу Фландрскому, следовали примеру Генриха, понимая, что «ни король, ни граф не могут повысить свое положение, не имея вокруг себя достойных людей».
