– Как дела?
– Все о’кей, – буркнул Грахам.
– Мисс Вейд не выглядела очень счастливой. Похоже, ее характер под стать прическе. – Ланс опустился на стул, который Эмма только что освободила. – Чего она хотела?
– Чтобы я выяснил, не были ли как-то связаны Бобби Пейс и Лорен Старлинг. А они и рядом не стояли, это навязчивая идея Эммы – притянуть к делу Лорен Старлинг.
– По ее мнению, эти двое были знакомы? Проверить?
Грахам начал открывать и закрывать ящики стола. Будь он курящим – самое время было бы достать сигарету, но от этой дурной привычки он освободился пятью годами раньше.
– Нечего тут проверять. Мы уже опросили всех, кто знал Пейса, и никто не упоминал никакой женщины – ни знаменитой, ни обычной.
– Так можно побеседовать с ними еще раз. Порой люди кое-что вспоминают, когда их спрашивают снова.
– Брось. Пустая трата времени. Меня больше заботят отношения Пейса с Ричардом Прентисом. Ничего здесь не нарыл?
– Получил копии полетных листов Бобби из местного аэропорта. Он часто летал с Прентисом, примерно раз в неделю на протяжении четырех месяцев. Но потом сделал паузу. Неизвестно, летал ли Прентис в это время с кем-то еще, но мог воспользоваться услугами соседнего аэропорта.
Грахам потер переносицу и скривился.
– Голова болит? – спросил Ланс.
– Весь сегодняшний день – сплошная головная боль. – Капитан встал из-за стола. – То есть весь день – впустую. Скоро шесть вечера, а я ни на один вопрос ответа не нашел.
Домой Грахам ехал в мрачном настроении. Едва открыв дверь, он вдохнул запах косметики Эммы. Может, ему даже почудилось – потому что в доме недавно хорошо потрудилась уборщица. И должно было пахнуть лимонным спреем, которым эта женщина обычно опрыскивала цветы. Но вместо него Грахам почувствовал легкий аромат роз.
Он прошел на кухню и достал из холодильника пиво. А когда начал открывать жестяную банку, заметил на полу миску, в которую клал корм для Джейни. Может, ему самому следовало завести кошку. Чтобы не возвращаться в пустой дом.
Надо было переключиться на спортивную волну и пойти пробежаться. Наверняка в голове прояснится. Но на пути в спальню он остановился у гостевой комнаты и живо представил Эмму перед зеркалом…
Он со стоном отвернулся.
Пробежав пять миль, вспотевший и усталый, он подумал, что душ и хороший сон приведут его в норму. Но ему не спалось. В темноте он вспоминал их разговоры и клял себя за резкость и упрямство. Будь он мягче, рассудительнее – все могло пойти по-другому.
