На столе между нами лежало первое издание романа «Как я убил жену и вышел сухим из воды». После завершения процесса Майлз преподнес его мне с дарственной надписью.
— Ладно, — сказал я, — я ведь вас, собственно, вот о чем спросил: я заглянул в этот экземпляр, так? И никакого посвящения в нем не обнаружил. Все эти «спасибо за идею книги, Роджер» и так далее присутствуют только в перепечатке, в оригинале ничего нет. Чем это можно объяснить?
Однако Майлзу отвечать на мой вопрос, похоже, нисколько не хотелось.
— В ту ночь она многое мне рассказала, — произнес он.
— О чем?
Я покачивал в ладони стакан содовой, он пил солодовый виски с непроизносимым шотландским названием. Стоял теплый майский день, солнечный, с легким намеком на прохладу.
— Я пришел ночью в спальню. Она ждала меня. И рассказала мне все. Рассказала, зачем приезжал Блэр. Сказала, что поступили результаты анализа крови, и ей хотелось, чтобы я услышал о них от нее. Сказала, что ее ребенок, Блэр, не мой. Что она всегда знала: это сын Роджера. Сказала, что понимала: если уйдет из семьи, порвет со всей своей прежней жизнью, это закончится катастрофой. И сказала, что вышла за меня главным образом потому, что не смогла придумать для брата мести более злой, чем ее брак со мной.
Майлз перевел взгляд на реку, гладкую и мирную под послеполуденным солнцем.
— Диана сказала, что ей было ясно: меня притягивают ее деньги. Что понимала: даже если она не сможет честь по чести любить меня, то сможет хотя бы поддержать своими бабками мою писательскую карьеру.
Я пробормотал нечто невнятное, что делает обычно человек, не понимающий, как ему реагировать на услышанное.
Майлз безрадостно усмехнулся.
— Я не мог поверить, что после стольких прожитых вместе лет она так плохо меня понимает. Мне всегда было плевать на ее деньги. Всегда! Я просто любил ее. Боготворил. — Он на миг закрыл глаза. — И думал, что она питает ко мне схожие чувства.
— Но она не питала?
Губы Майлза искривились в печальной улыбке:
— Она сказала: «Я всегда была одинока, Майлз, даже с тобой». Я спросил, любила ли она меня или хотя бы полюбила ли с ходом времени, а она ответила: «Не думаю, что я вообще когда-нибудь умела любить».
Он в один глоток прикончил свой виски.
— Там, в суде, помните? Роджер сказал, что это он убил ее. На самом деле он и не думал признаваться в убийстве. Он хотел сказать, что, породив на свет Блэра, который как раз тогда вошел в зал и которого Роджер считал убийцей Дианы, он тем самым убил ее. Не «я это сделал», а «я несу за это ответственность». А потом, прежде чем кто-либо успел понять, о чем шла речь, Блэр застрелил его, а пристав застрелил Блэра.
