— Вы не сможете отыскать ее в одиночку, — отрезал Малколм Флетчер. — Но если вы готовы отправиться в путешествие, я стану вашим гидом.
Если это была какая-то ловушка, то почему Флетчер устроил ее в заброшенной клинике, в комнате, битком набитой полицейскими? Уж слишком сложной выглядела подстава. В таком случае, быть может, он говорит правду?
— Полагаю, вы должны объяснить, что у вас на уме, — предложила Дарби.
— У вас нет причин опасаться меня. Мы оба преследуем одну и ту же цель.
— То есть?
— Мы оба хотим узнать правду, — сказал Флетчер. — Я приведу вас к женщине на фотографии, но как только вы откроете ящик Пандоры, пути назад уже не будет. Быть может, для начала вам стоит хорошенько подумать над этим.
— И вы согласны привести меня к ней исключительно по доброте душевной?
— Можете считать меня Хароном, который перевозит вас в лодке через реку судьбы.
— Где она?
— Ожидает внизу.
У Дарби перехватило дыхание. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями.
— Она здесь? — выдохнула она.
— Да. Вы готовы встретиться с ней?
В тоне Флетчера не чувствовалось ни угрозы, ни веселой язвительности, свойственной их предыдущим разговорам. В ушах Дарби звучал холодный, нейтральный голос, пробудивший в ней воспоминания детства. Тогда ей было десять, и она решила срезать путь, пройдя напрямик через парк Белхэм-вудс, но наткнулась на троих мальчишек из своего же класса. Она нашли мертвого койота. Один из них, Рикки-как-там-его-фамилия, толстяк со злыми глазами, спросил, не хочет ли она посмотреть на него. Дарби отказалась. Тогда они обозвали ее курицей, маленькой перепуганной девчонкой.
Чтобы доказать, как они ошибаются, она подошла к обрыву, споткнулась, упала и покатилась вниз. Ударившись спиной обо что-то твердое, она остановилась. До нее словно издалека доносилось гудение мух, заглушаемое хохотом мальчишек. Пытаясь приподняться, она вдруг почувствовала, что между пальцами шевелится что-то горячее и живое. Личинки, жирные и отвратительные! Скелет буквально кишел ими. Дарби завизжала, а мальчишки захохотали еще громче и обиднее. Когда она заплакала, толстяк крикнул ей: «Эй, не сердись на нас. Ты ведь сама решила спуститься туда».
Воспоминания растаяли, когда Флетчер произнес:
— Не хочу показаться неучтивым, но у меня совсем нет времени. Я хочу услышать ваш ответ прямо сейчас.
Почему Флетчер вел себя так? Это всего лишь уловка, рассчитанная на то, чтобы выудить у нее дополнительную информацию о ходе расследования? Или все-таки бывшему штатному психологу ФБР действительно было известно нечто важное?
