— Жив отец, падре. Но лучше, если бы он ничего не знал. Падре, я вам верю. У вас такой добрый голос. Передайте моему жениху, что я была верна ему до конца и умерла с мыслью о нем…
— Но кто же он, дочь моя?
— Он… он учится в «Руссикуме». Его имя — падре Стефано. Дайте мне слово, святой отец, что вы найдете его, но никому больше не скажете, что он мой жених…
— Наш долг хранить тайну исповеди…
— А теперь идите, падре, мне очень плохо, очень…
* * *
Как долго читает приговор этот фельдфебель! А переводчик половину пропускает. Сколько осталось до смерти? Смерть… Что это такое? Как сон? Когда гаснет сознание и на все опускается черная ночь. Как светит солнце! Ветерок такой ласковый. Сегодня первое апреля. Все друг друга обманывают. Бедный отец! Стефан, если бы ты был рядом! Нет, не надо… Они так и не дали зеркала. Изуродовано лицо… Что хотят эти солдаты? Завязывают глаза. Повернули лицом к стене. Пахнет известкой. Стефа…
Стефану не хотелось возвращаться в «Руссикум». Какое-то нехорошее предчувствие налило свинцом ноги, когда он свернул на улицу, ведущую к богоугодному заведению. Стефан верил в предчувствия, хотя и не они определяли принимаемые им решения. «Надо рискнуть. В последний раз», — подумал он. Конечно, надо было идти. В «Руссикуме» оставался его друг — болгарин Христо Бибиков. Они сразу же стали друзьями, как только их поселили в одной келье. А когда Стефан вошел в римскую подпольную группу и должен был довольно часто отлучаться по ночам для выполнения заданий, помощь Христо стала ему просто необходимой. «Послушай, Христо, — сказал Стефан однажды, — я тебе очень верю. У меня будут некоторые дела в городе. Мне нужно, чтобы иногда по ночам ты открывал мне окно и держал язык за зубами. Могу я рассчитывать на тебя?»
«Можешь», — просто сказал Христо.
Стефан не посвящал Христо в подробности своих дел, тот о них и не спрашивал. Христо исправно открывал окно кельи на первом этаже и не ложился спать до тех пор, пока не возвращался Стефан…
Сейчас Стефану нужно было предупредить своего друга, что он больше не останется в «Руссикуме», и посоветовать ему сделать то же самое. Когда Стефан, тихо открыв дверь, вошел в вестибюль, там никого не было. Неслышно ступая по ковровой дорожке, он направился по коридору к своей келье. Негромкий старческий голос ударил по натянутым нервам Стефана словно хлыст.
— Здравствуйте, сын мой. Куда вы торопитесь?
Стефан сразу узнал этот голос. Сзади к нему приближался попечитель «Руссикума» кардинал Каллистро. Стефан никак не мог понять этого человека. Однажды вместе с Людмилой он в штатской одежде сопровождал на конспиративную квартиру двух советских военнопленных. Неожиданно перед ним вырос преподаватель «Руссикума» ксендз Мокютти. Увидев Стефана в гражданской одежде, да еще под руку с синьориной, ксендз от удивления поднял очки. Что оставалось делать падре Стефано? Он равнодушно скользнул взглядом по лицу Мокютти и прошел мимо. Об этом случае стало известно ректору института прогитлеровцу Эчарри. Он учинил допрос Стефану, ибо ксендз поклялся на Библии, что видел последнего в городе и не обознался. В тот же день Стефана вызвали к кардиналу Каллистро.
