Гирем выдохнул, почувствовав, как оборвалась ещё одна ниточка надежды.
— Значит, без отца всё же не обойтись.
— Попробуйте сами вызвать огонь. Дивайн Рензам ведь говорил, что у вас есть способности к огненной магии.
— Я не могу использовать огонь, даже чтобы спасти дядю. Он просто не слушается меня.
— А что с Элли? Она может помочь?
Гирем поджал губу.
— Я не хочу с ней разговаривать.
— Боитесь, что беседа окончательно изменит ваше о ней представление?
«Наоборот, глупец. Хуже всего будет убедиться в её невиновности. Потому что если Элли невиновна, то неизбежная казнь не принесёт мне облегчения».
Он промолчал. Хэк, добрый малый, всё ещё оставался клириком. Догматы Церкви вбивались в голову последней деревенщине, что уж говорить о служителе Церкви.
— Вы должны позволить ей сказать последние слова. Может быть, они принесут облегчение.
Гирем посмотрел на Хэка и уловил понимающий взгляд.
— Думаешь, Элли может быть невиновной?
— Я не могу судить, дивайн. Но факт остаётся фактом — Элли признала свою вину и свою природу. Мы ничего не можем поделать. По закону девона должна быть казнена.
— Этой ночью мы застали Сиверта рядом с десятком трупов, спрятанных в погребе их старого дома. Что, если она его защищала?
— Но вы ведь не верите в то, что Сиверт убийца, равно как и в то, что он покрывал Элли все эти годы?
— Не хочу верить, Хэк. Он не мог так долго водить за нос всю нашу семью. Сиверт слишком старый и верный друг, что бы пасть так низко. Я не хочу верить.
— Протоург Серваст как-то сказал, что нехорошие поступки порой свершаются из добрых побуждений. Если Сиверт любил Элли, то мог хранить в секрете её тайну. И я вижу, к чему вы ведёте. Мол, они оба ни в чём не виноваты, а их подставила настоящая девона.
— Такое возможно. Мне до сих пор не даёт покоя Шейла. Именно она навела меня на старый дом Сиверта. Откуда она могла узнать о трупах? Это странно, демон меня забери.
— И то верно. Возможно, она вынюхивала эту историю уже давно? Вы ведь знаете эту каргу горничную — она постоянно суёт свой кривой нос в чужие дела. Даже в мои…
Гирем неожиданно встал с кровати и направился к двери.
— Я ещё зайду, Хэк. Если вдруг с дядей что-то произойдёт — ищи меня.
— Конечно, дивайн. Когда состоится казнь?
Лицо юноши окаменело.
— Перед ужином. Не опоздай.
Сдержанно кивнув девушке, которая все ещё лежала, закутавшись в простыни, Гирем вышел в коридор.
2
Через распахнутые ставни в его небольшую комнату тянулась утренняя прохлада. Единственное окно выходило на восток, где небо приобрело нежный персиковый оттенок. Гирем полюбовался рассветом, после чего не удержался и лёг на кровать, заложив руки за голову и скрестив ноги там, где ещё вчера находилась одна из деревянных спинок. В голове шумело, и сквозь этот фон прорывались воспоминания минувшей ночи, вставая перед мысленным взором яркими картинками.
