— Простите, с кем имею честь? — спросил я предельно вежливо, тем не менее, давая понять, что не настроен на разговоры. Не уверен, что получилось достаточно убедительно.
— Мистер Альберт Корвинус?
— Вы совершенно правы.
— Это Дженнифер Адамс. Прошу прощение за столь ранний звонок, но, насколько мне известно, в библиотеке сегодня выходной.
Теперь стало ясно, откуда эта повелительная и вместе с тем мягкая интонация.
— Мистер Корвинус? Вы меня слышите? Я хотела извиниться.
Я поспешил заверить девушку, что никаких извинений не требуется и что я сам собирался с ней связаться с похожей целью.
— Кафе «Антуанетта», Флоренс-сквер. Знаете? Через час, нет, лучше через два часа встретимся там.
Звонок мисс Адамс снял с меня тяжкую обязанность первым признавать свою неправоту, что стало бы для моей гордости настоящим испытанием, и случился как никогда вовремя. Часами я не пользовался, но и без них четко представлял себе план моих сегодняшних передвижений вплоть до секунд — врожденное чувство времени никогда меня не подводило — и продолжительная, насколько мне представлялось, беседа с мисс Адамс удачно в него вписалась. Но сначала мастер Мартинес.
Мы познакомились при довольно щекотливых обстоятельствах. Ко мне в руки попала вещь, весьма его интересовавшая, а я же по молодости лет счет возможным диктовать коллекционеру условия, и пока мы пытались найти компромисс, некая третья сторона, не будем называть ее по имени, похитила предмет нашего спора вместе со мной. История вышла неприятная и болезненная в первую очередь для меня, потому как, отучившись в университете, я и не предполагал, что весь мой ум и обаяние ничто по сравнению с грубой силой. К счастью, Мартинес не оказался мелочен и злопамятен и выручил меня из передряги, за что был вознагражден, естественно, той самой вещью, о которой мечтал. С тех пор мы поддерживаем с мастером связь, помогая друг другу в меру своих возможностей, и в деле мисс Адамс мне был необходим совет именно такого человека.
— Берт! Сколько лет, сколько зим! — мастер Мартинес не гнушался сам встретить дорогого гостя, коим я и являлся. С виду гостеприимному хозяину можно было дать не более сорока лет, хотя на самом деле возраст его перевалил через полвека. Невысокий, полноватый, с добродушным пухлощеким лицом и пышными седыми усами, он походил на доброго дядюшку, и сходство это усиливалось суетливыми шумными манерами. Без преувеличения скажу, что в искусстве притворства Михаэль Мартинес не знал себе равных.
