— Врата… Как они выглядят? — спросил я пересохшими губами.
— Каждый раз по-разному, — если Дженнифер и удивилась вопросу, то виду не подала. — Чаще всего как арка, испускающая холодный голубоватый свет.
Ее голос, кажущийся спокойным даже в таких обстоятельствах, успокаивал. Мой же голос буквально звенел от напряжения:
— И как часто вы сталкивались с… подобным?
— Дважды. Обычно этим занималась моя старшая сестра и отец. Альберт, к чему эти вопросы?
Я нервно хохотнул:
— Хочу перед смертью утолить свою жажду знаний.
Девушка нахмурилась:
— С чего вы взяли, что мы умрем?
Действительно, с чего? Город наводняют толпы людоедов, призраки пугают приличных людей, мы сидим связанные и ждем, когда откроются мистические врата в иной мир. Совершенно ни одного повода для беспокойства.
Я почувствовал, что паника снова овладевает мною, а Дженни как назло молчала. Жужжание переросло в тихий гул, давящий на психику.
— Еще один вопрос, Дженни, — она вопросительно приподняла брови. — Почему я? В вашем распоряжении была жандармерия и целая армия частных сыщиков, так почему вы пришли ко мне?
Она заколебалась. Я ждал ответа.
— Вас посоветовали.
— Кто?
— Есть определенный круг людей, назовем его клубом, который знает о книге и всячески помогает нам в нашем семейном деле, не разглашая при этом тайны. Когда книга пропала, отец собрал всех членов клуба и сообщил новость им. Мы могли обратиться к жандармам, но тайна превыше всего. И тогда один из членов нашего так называемого клуба посоветовал вас. Сказал, что никто не справиться с поисками лучше Альберта Корвинуса.
— Кто? Дженни, как зовут этого человека? Я должен знать.
Она покачала головой:
— Вы же понимаете, я не могу…
— Дженни!
— Его зовут…
— Михаэль Мартинес.
Я хотел расхохотаться, но смех застрял в горле комком колючей проволоки.
Мастер вышел из-за спины Дженнифер, ласково погладил ее по волосам, не сводя при этом с меня взгляда своих непроницаемо темных глаз. Я все еще надеялся, что это шутка:
— Мастер Мартинес? Что вы здесь…
Он приложил палец к губам, призывая меня к молчанию:
— Ты слишком много разговариваешь, мальчик мой, — он покачал головой. — Два лучших моих человека погибли, а ты все никак не уймешься.
Мне вспомнилась оторванная рука, это было неприятно, но как я мог молчать, когда все казавшиеся такими незыблемыми основы мира летят ко всем чертям? Начиная с моего старого друга.
— Ты хотел меня убить, — зло процедил я сквозь зубы, однако Мартинес в ответ лишь невесело усмехнулся:
